"Иштван Галл. Первоапрельский дурак " - читать интересную книгу автора

англосаксонского происхождения - бортовые стрелки и механики, штурманы, и
радисты, от старшего сержанта и ниже. Те, кому удалось пережить приземление.
Когда губернатор получает от военной контрразведки строго секретное
донесение, в котором ему рекомендуют обратить внимание на группировку
пленных, с неизвестной целью, однако с подозрительным усердием собираемых в
поместье Ради, господин Бела хитро щурится, отчего его физиономия и вовсе
становится похожа на кошачью: ах, мол, зарвался братец! Он обещает принять
меры, но ничего не предпринимает, только берет сообщение себе на заметку. В
конце концов, речь идет об интересах семьи.
А Миклош Ради по мере приближения фронта переводит с хуторов
военнопленных, доставшихся ему нелегкой ценой, и размещает их в усадьбе.
Есть среди них - прости господи! - даже негр. Но главное, что все они -
бывшие служащие союзнических воздушных сил.
И обо всех этих маневрах никто ни сном ни духом не ведает. Усадьба
хранит свою тайну.
После обеда Миклош Ради, расположившись в кожаном кресле у себя в
кабинете, курит сигару, и у него из головы нейдет Фердинанд Горлопан. Мене,
текел... С чего это дурачку втемяшилось? О чем предостерегает судьба его
устами?
Господина Миклоша охватывает неприятное беспокойное чувство, знакомое
каждому мудрому человеку, когда тот явственно ощущает: что-то нависло над
ним, но, что именно, он пока еще не знает. Ибо что есть мудрость? Умение
предугадать сверх того, что очевидно для всех.
Вокруг хозяина суетится Мили, полдничать она всегда накрывает здесь, в
кабинете. Ее высокоблагородие - мать Белы и Миклоша - завела этот обычай еще
шестьдесят лет назад; до замужества она жила в Вене и с тех пор
пристрастилась вкушать на полдник кофе со сливками. Господин Миклош долгие
десятилетия также пил кофе вместе со своей матушкой, но с некоторых пор
вынужден проделывать это в одиночку: старая госпожа впала в странности,
сидит взаперти у себя в комнате, ни с кем знаться не желает, иной раз даже
Мили к себе не допускает. Читает книги Эбнер-Эшенбах{7} да пасьянсы
раскладывает.
Мили застилает столик скатертью, кофе подогревается на кухне. Однако,
накрывая на стол, она то и дело выглядывает в окно.
- Что вы там высматриваете, Мили?
- Ах, ничего особенного! Только то, что и вы увидели бы, господин
Миклош, если бы выглянули сами.
Господин Миклош мало что увидел бы, поскольку зрение у него никудышное.
Очки, однако, он носить не желает, так как это изменило бы его облик.
(Однажды он примерил очки перед зеркалом и, раздраженно махнув рукой,
отказался от них навеки. С тех пор окружающие тактично обходят вопрос о его
близорукости и - подобно тому как поступила сейчас Мили - пересказывают ему
увиденное, словно барское достоинство не позволило бы господину Миклошу
разглядывать все самолично...)
Господин Ради отгоняет от себя дым и выпрямляется в кресле.
- И что же бы я увидел?
- Эти чудаки... повыбегали во двор все до одного и глаз с неба не
спускают...
Мили вдруг прекращает свой репортаж и растерянно вскрикивает:
- Боже мой, да ведь уж и слышно!