"Франсиско Гальван. Изумруды Кортеса " - читать интересную книгу автора

отнюдь не служило к славе Кортеса и грозило совершенно незаслуженно
запятнать его доброе имя.
Дело в том, что незадолго до прибытия посланцев аудиенсии в Койоакан
стало известно о смерти дона Хулиана де Альдерете, королевского казначея,
которого вынужден был заместить дон Алонсо де Эстрада, уроженец
Сьюдад-Реаля, один из пяти чиновников, прибывших от императора.
О кончине Альдерете ходило множество толков, и впрямь была она
неожиданной и страшной: дон Хулиан умер от змеиного укуса. Надо сказать, что
в этих жарких местах змеи весьма многочисленны и очень ядовиты. Однако
распространялись слухи, что несчастный покончил с собой, растратив казну и
не имея ни денег, ни энкомьенды, чтобы возместить недостачу. То была
неправда, потому что Альдерете владел и землей, и индейцами и с честью носил
свое высокое звание королевского казначея. Кроме того, смерть от укуса
ядовитого гада - не самая сладкая смерть, и если бы какой-нибудь христианин
и решился бы на такой страшный грех, как самоубийство, позабыв о том, что
жизнь дана нам Всевышним и Он единственный вправе отнять у нас этот свой
дар, то вряд ли бы он стал кончать с собой таким способом, как Альдерете,
потому что есть множество ядов, от которых человек умирает легко и
безболезненно.
Нашлись и такие, кто обвинял в гибели Альдерете Кортеса, и хотя их было
немного, но все они являлись людьми высокопоставленными, а потому их
обвинения наделали много шума. Среди таковых был Памфило де Нарваэс. Он
затаил злобу на Кортеса еще с тех самых пор, когда тот нанес ему
сокрушительное поражение у Семпоаля. В тот раз Нарваэс выступил против
Кортеса, собираясь арестовать его по приказу дона Диего Веласкеса. В этом
бою Нарваэс потерял один глаз.
Кортес имел тогда возможность повесить Нарваэса, но не сделал этого, а,
напротив, помиловал его и оказал ему самый лучший прием, хотя и не позволял
покинуть Веракрус, чтобы тот не начал плести заговоры. Получив новость о
своем назначении и почувствовав себя более уверенно, Кортес решил, что
теперь можно пригласить Нарваэса в Койоакан.
Меж тем Нарваэс и некоторые другие распространяли слухи о том, что
Кортес терпеть не мог Альдерете, ибо тот был человеком Веласкеса и епископа
Бургосского, и что между Кортесом и Альдерете произошла крупная ссора,
причиной которой были известные обстоятельства трагического бегства испанцев
из Мехико, когда наше войско понесло страшные потери. Действительно, Кортес
поставил Альдерете в вину то, как он себя вел во время этого отступления, и
вполне могло быть, что после этого объяснения оба затаили друг на друга
обиду. В тот раз Кортес поручил Альдерете с помощью дружественных индейцев
починить все дороги, разрушенные во время продвижения испанского войска к
Мехико. Однако казначей не выполнил просьбу Кортеса и из восьми или десяти
дорог кое-как подготовил лишь одну, что вскоре обернулось против испанцев,
когда им пришлось в спешном порядке отступать из столицы. Когда наши
добрались до рыночной площади, самого центра Мехико, они все еще сохраняли
уверенность в своей победе. Тутто они и стали жертвами коварства мешиков,
которые вначале сдавали позиции без боя, чтобы усыпить бдительность
неприятеля, а затем внезапно нанесли такой мощный удар, что испанцам
пришлось в спешке бежать из города. Все бы обошлось, если бы мосты на дороге
были починены, как этого требовал Кортес, но один из них был полуразрушен, и
мы потеряли множество солдат и лошадей. В тот день многие христиане приняли