"Франсиско Гальван. Изумруды Кортеса " - читать интересную книгу автора

Говорили, что храбрый капитан был идальго и его отец служил алькальдом
* какой-то крепости. Сандоваль не отличался высоким ростом, но это с лихвой
искупалось его мощным сложением, широкой грудью, крепкими руками и ногами,
которые у него, как у всякого кавалериста, были слегка кривоваты. Его лицо
закрывала густая борода, голос был грубоват, говорил он слегка пришепетывая.
Наездником он был непревзойденным, и дух захватывало, когда он красовался в
седле, то пуская своего Мотилью в галоп, то заставляя его гарцевать и делать
вольты. Он никогда ничему не учился, был прост и прям в обращении с
солдатами и всегда стремился награждать отличившихся.
______________
* Алькальд - председатель муниципального совета, мэр

Всех забавляло, каким любезным и предупредительным стал вдруг
Сандоваль, как старался он смягчить свой грубый голос бравого вояки, когда
обращался к молоденькой и застенчивой невестке Кортеса, которая
очаровательно смущалась своего заикания. Некоторые из спутников нашего
капитана нарочно старались приблизиться к парочке, чтобы подслушать их
разговор и со смехом пересказать его всем остальным. К счастью, Сандоваль не
обращал ни малейшего внимания на грубоватые шуточки товарищей - или нарочно
делал вид, что не слышит их, иначе ему пришлось бы осадить самых ретивых.
Несмотря на природную доброту, Сандовалю случалось гневаться, и тогда
слишком смелым шутникам приходилось несладко.
Кроме знаков взаимной симпатии, которыми постоянно обменивались
Сандоваль и донья Франсиска, во время пути ничего примечательного не
происходило, и на десятый день, как и обещал капитан, путники достигли
Койоакана, в двух лигах к югу от Мехико, или по-индейски Теночтитлана, где
их ожидал Кортес - будучи заблаговременно извещен о их прибытии, он успел
подготовить путешественникам пышный прием.
Поговаривали, что Кортес не слишком-то жаждал встречи со своей женой,
поскольку его сердце уже было отдано другой даме: его возлюбленной стала
донья Марина Малинче, происходившая из рода касиков и находившаяся при нем в
качестве личного переводчика с того момента, как испанский завоеватель
появился в этих краях. Впрочем, если предстоящая встреча с законной супругой
и впрямь не радовала дона Эрнана, то он, во всяком случае, ничем не
обнаружил своего неудовольствия. Напротив, он приветствовал ее так радушно и
почтительно, словно к нему пожаловала сама королева Испании. В честь дорогой
гостьи, с которой Кортес обращался так, словно равной ей нет в целом свете,
были устроены празднества с состязаниями и играми индейцев.
- Для меня величайшее счастье, сударыня, вновь видеть ваше лицо,
которое бледность делает еще прекраснее, - с этими словами обратился Кортес
к своей супруге и, облобызав ей руки, почтительно поддержал ее, помогая
сойти с носилок.
Бледные щеки дамы вспыхнули, она, не в силах вымолвить ни слова, кротко
склонила голову, смущенная почтительным приемом, который оказал ей супруг, и
видом его внушительной свиты, состоявшей из испанских капитанов и главных
мексиканских касиков, которые прибыли, чтобы встретить ее у ворот города.
Справа от Кортеса стоял падре Бартоломе де Ольмедо, монах ордена
Пресвятой Девы Милостивой и доверенное лицо губернатора и генерал-капитана
Мексики, который всегда прислушивался к его взвешенным и разумным советам.
Когда донья Каталина ступила на землю, Кортес произнес так, чтобы слышал