"Валерий Николаевич Ганичев. Росс непобедимый (Исторические повествования) " - читать интересную книгу автора

А хан, что стоял возле Сечи, взвыл как волк и, пораженный страхом великим,
убежал в степь. А казаки им отомстили. Сирко со своим войском летом
скрытно переправился через Сиваш и на своих ветроногих конях наказал
грабителей и насильников, взяв столицу продажного хана Бахчисарай.
И еще раз обманул их Сирко, он пошел на хитрость, подняв ордынские
знамена; войска хана наших за своих приняли, а Сирко ударил с тылу по
охране, закрывающей выход. Многих тогда из полона вызволили. А свозили их
нечестивые после грабежей и набегов в город Кафу, где продавали рабов во
всю турецкую Порту. Особливо тяжко было женщинам, их, как "белый ясыр" -
то есть товар, продавали в услужение всем визирям, султанам и другим
богатым туркам и арабам.
Так Сирко многих освободил и с собой забрал. А потом сказал им: кто
куда хочет, тот может и пойти. Четыре тысячи за ним пошло, а три тысячи в
Крым решило вернуться, ответив, что у них там есть оседлость, а на Руси
нет ничего. Сирко был удивлен и не верил, что они хотят возвратиться.
Поднялся на курган и долго смотрел вослед, пока их не стало видно. А потом
махнул рукой, и молодые казаки помчались за ушедшими и изрубили всех до
единого.
- А ему не жалко их было?
- Жалко, жалко, внучек. Подъехал он на место Сечи, заплакал и сказал:
"Вот и еще погибшие от турецкого, басурманского коварства люди. Простите
нас, братия, а сами спите тут до Страшного суда господня, вместо того
чтобы размножаться вам в Крыму между басурманами на наши молодецкие головы
и на свою великую без крещения погибель". И после того поехал тихо в Сечь,
где его ждали все казаки. Сильно разгневался турецкий султан Магомет и
написал письмо с требованием покориться ему. Этого запорожцы не стерпели и
отвечали ему. А може, то и не тогда было. Но я трохи згадаю и расскажу.
..."Чрык-чрык!" - отбивает косу Щербань. И чудится ему пахучее сено
лесных опушек. "Чрык-чрык!.." И видит он копычки жита и ячменя, из
которого его Олена напечет доброго хлеба, а он нагонит доброй и веселой
браги. И много еще чего вспоминалось ему. "Чрык-чрык!.." И на осеннем
свадебном веселье сидит его дочь красуня Мария рядом с добрым хлопцем
Андрием из соседней хаты. Кузнецом и чеканщиком, мастером на все руки.
"Чрык-чрык!.."
Но не видел уже с тех пор старый Щербань никаких для себя радостных
видений. И вдруг как будто вырвалась коса из его рук и острым лезвием
вонзилась в тишину вечера. "Рятуйся! Рятуйся, Мария!" В один миг увидел он
несущиеся с другой стороны левады темные тени конных, склонившуюся с
ведерцем над речкой Марию и вдали, там, где копошилось злое наважденье,
белую рубаху Андрия, и откуда несся страшный, полный мольбы голос:
"Рятуйся, Мария!"
Упала коса к ногам старого Щербаня, но не сгинула еще его казацкая
сноровка. Уже через мгновение был он в хате, сдернул со стены всегда
заряженную рушницу и выскочил во двор. Уже другое увидел он там, на
леваде: выпрямилась, как лоза, его родная Мария, повернули две тени в
сторону белой рубахи, и вскочил перед речкой-невеличкой Арбузинкой низкий
татарский конь. Выстрелил в него казак. Добрый был стрелок старый Щербань,
да, видать, боялся он попасть в свою любимую дочку. Только покачнулся
всадник и выбросил из-за головы свою страшную петлю.
А за спиной вбегали в боковые двери хаты из соседних домов дети и