"Север Гансовский. Млечный Путь (Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море")" - читать интересную книгу автора

мысли. Но не получилось.
Юноша. А почему? Ты расскажи, как прожил.
Старик. Семья... Как прожил? Семья, дети - три сына. Только они
погибли, все мои сыновья. (Плачет.)
Юноша (тихо). Ты что, отец?..
Старик. Видел-то их совсем мало. Почти ничего такого и сделать для них
не мог особенного. Таня училась после гражданской, стала медиком, врачом.
Выучилась, надо ехать в Среднюю Азию на трахому. Тогда многие заболевали
глазами. Слепли. По городам, по улицам нищих незрячих - не протолкнуться.
Потом на оспу в Поволжье - эпидемии подряд шли, целыми деревнями лежали. С
холерой тоже боролись. Тогда от холеры помирали тысячами.
Юноша. Сейчас мрут.
Старик. Про это и разговор... В Белоруссии тоже была - там лихорадки
болотные косили народ.
Юноша. А ты?
Старик. А я здесь, в Москве. Дома. Один на все. Со смены с завода
идешь, в очередях настоишься. Пришел, мальчишек потрепал по голове одного,
другого... А дров наколоть, печь растопить, поесть приготовить, постирать.
Да бригадмил - с бандитами, с хулиганьем бороться, милиции помогать. Да
субботники, да воскресники. Сыновья росли сами. Потом сорок первый год,
война. Смотрим с Танюшей - они уже в шинелях. Первым Павел пошел - такой
красивый, высокий, как бывают молодые парни. И один за одним: "До
свиданья, папа, до свиданья, мама". Но не случилось того свидания.
Юноша. А дальше что?.. Бобылем остался?
Старик. Дальше?.. Дальше в сорок четвертом на лестнице звонок. За
дверью девушка в гимнастерке, взгляд суровый. "Вы Павел Иванович?" - "Ну
я". - "Мы с Павлушей вместе служили в части..." Зашла и вдруг плачет.
Убивается, слова сказать не может. Мне бы самому плакать, а я ее утешаю.
Выплакалась: "Ладно, пойду..." - "Куда ты пойдешь, оставайся, квартира
большая..." - "Я, - говорит, - замуж никогда не пойду". "Почему, - говорю,
- не идти? Неужели фашисты так над нами наиздевались, что детей в России
больше не будет?" И в сорок пятом тоже звонок. Парень. Этот про Колю
рассказывал, младшего. Фотографии принес, ордена. Сам из Ленинграда, у
него там все близкие погибли в блокаду... "Оставайся, места хватит..." -
"Ладно, останусь..." Теперь замминистра. Дочку Танюшей назвал - ну в честь
нашей Тани. От среднего, Гриши, тоже приехали. Опять набралась квартира,
детские голоса зазвенели. Но сынов моих нет.
Юноша. А жена?
Старик. Таня?.. Она врачом на фронте. В окружение попала с ранеными. И
фашисты ее убили.
Юноша. Слушай! Вот к нам в отряд питерские влились, с Нарвской заставы.
Девчонки там две. Одну Татьяной звать - глаза с поволокой. Я все время об
ней думаю. Это что же, она и есть?
Старик. Она.
Юноша (горячо). И мы поженимся?.. Скажи, поженимся!! Она за меня
пойдет?
Старик. Поженитесь. Только я тебе говорю, ее фашисты убьют. В сорок
первом.
Юноша. А с кем же это опять война? В сорок первом году? Кто на нас
пойдет?