"Север Гансовский. Но если... (Авт.сб. "Три шага к опасности")" - читать интересную книгу автора

Когда год назад после выхода его третьей книги они с женой купили дачу,
сначала показалось, что с покупкой будут одни только неприятности. Рядом с
их участком стоял особняк, принадлежавший бывшему торговому работнику,
мяснику, грузному мужчине со звероподобным красным лицом. Новые соседи ему
не понравились, и, приехав как-то из города, Викентий с Ниной обнаружили,
что окольцовано лучшее дерево в их саду - большая развесистая береза.
Потом, тоже во время их отсутствия, была подрублена яблоня, а через
несколько дней другая. Викентий кипел от негодования, однако с мясником
здоровался поверх заборчика вежливо. Понимал, что сделать ничего не может:
не сидеть же ночами в саду, ожидая, когда тот снова придет. Но однажды к
соседу постучался гражданин в серой фуражке и побыл на даче часа полтора.
Когда он уходил, у провожавшего его мясника тряслись губы. На участке
побывали три комиссии, соседа что-то не стало видно, и в один прекрасный
день Ступаль узнал, что дача отобрана у бывшего мясника.
С тех пор Викентий с совершенно особенным чувством входил, возвращаясь
из города, в свой сад. Уж кому-кому, а ему-то не приходилось опасаться
визитов из милиции. Вышедшая двумя изданиями популярная книга об
астрономии, еще одна книжка о теории относительности и множество статей по
газетам и журналам - вот откуда у него все. Пожалуй, пусть приходят,
проверяют! Тем, что он имел, он владел по праву: и домом, и "Волгой", и
сберегательной книжкой...
Викентий сунул в карман "Неделю" и огляделся. Стыдная мысль просилась
ему в голову: все-таки он очень преуспел в жизни и устроился лучше, чем
миллионы и миллионы людей в огромном Советском Союзе. И, уж конечно,
лучше, чем любой из едущих сейчас с ним вместе в вагоне электрички.
Он нахмурился и попытался отогнать эту мысль. Но объективно, насчет
вагона-то, во всяком случае, так оно и получалось.
Кроме молодой женщины на той же скамье со Ступалем сидела пожилая
учительница, которая вынула из объемистого портфеля груду тетрадок и
принялась проверять их. Напротив поместились трое: парень в капитанке,
совсем молоденькая девушка-ремесленница, заранее насторожившаяся против
ухаживаний парня, и старуха в грубом брезентовом плаще с сумкой на
коленях, откуда торчали батоны.
Дальше по вагону расположились пригородные колхозники,
железнодорожники, рабочие совхозов. Просто невозможно было представить
себе, чтобы кто-нибудь из них владел дачей, автомобилем и имел возможность
один год ездить в туристскую поездку в Рим, а другой - в Стокгольм.
За окном быстро, по-осеннему, вечерело. Начался мелкий дождь. Сквозь
изрытое прозрачными каплями оконное стекло Викентию видны были потемневшие
мокрые поля с не убранной еще капустой, длинные прямоугольники
картофельных гряд возле домиков дорожных смотрителей, асфальтированные
дороги, на одно короткое мгновение протягивающиеся к далекому горизонту, с
торопящимся посередине маленьким грузовиком.
Ступалю было покойно и удобно сидеть. Он подумал, что вот ему самому не
приходится ни вести грузовик, ни выкапывать картошку на слякотном поле.
Что жизнь его проходит либо в собственном уютном кабинете, либо в
разговорах и обсуждениях, которые тоже ведутся не на ветру и не в холоде.
И снова успокоил себя - естественно, так и должно быть, поскольку он
принадлежит к тем, кто двигает вперед культуру и науку.
На станции, в десятке километров от которой располагался известный на