"Север Гансовский. Двадцать минут " - читать интересную книгу автора

Север Гансовский

ДВАДЦАТЬ МИНУТ

1941 год...
23 ноября, холодное, жестокое, бесприютное, катило с востока на запад.
Над Сибирью занимался серый рассвет, с военных заводов и шахт выходила
измученная, натруженная ночная смена, встречаясь с идущей на работу
утренней. В спецовках и ватниках люди останавливались возле репродукторов
послушать сообщение "От Советского информбюро". В военной сводке не было
ничего обнадеживающего: "Тяжелые бои на Центральном фронте. Враг рвется к
Москве".
Люди молча смотрели в глаза друг другу - что же будет?
А над Европой еще стояла тьма. Спали в городах, воинских частях,
концлагерях и маленьких сельских домиках. В Чернинском дворце в
оккупированной Праге начиналось важное заседание под председательством
Рейнгарда Гейдриха, недавно назначенного имперским протектором Чехии и
Моравии. В зал заседаний входили генералы и высокие чины фашистской партии.
Каждому на подпись давался протокол о чрезвычайной, строжайшей секретности
того, что будет здесь сказано, - вторую подпись все должны были оставить на
этом листе, когда заседание окончится. Сам Гейдрих, подтянутый, с острым
взглядом, прохаживался в соседнем кабинете, готовясь к докладу.
Несмотря на поздний час "трудились" и в варшавском гестапо. Днем им
удалось обнаружить подпольную кондитерскую. Случай был серьезным - под
страхом смертной казни полякам запрещалось изготовлять, продавать и есть
белый хлеб. К следователю на допрос ввели одного из преступников - худого,
бледного шестнадцатилетнего юношу по имени Юзеф Зелинский.
Яркий свет горел во всех отсеках линкора "Тирпиц", стоявшего у причала
в Вильгельмсхафене. Неделю назад в главном штабе было решено, что корабль
выйдет в норвежские воды, чтобы отвлечь британский большой флот из Атлантики
и Средиземного моря. "Тирпиц" готовили к плаванью в полярных условиях.
Вахтенный офицер обходил судно. Восемь пятнадцатидюймовых орудий, двенадцать
девятидюймовых, противовоздушное вооружение в восемьдесят стволов. Все здесь
было законченных, отработанных форм, и все - от сложнейших приборов
управления огнем до простого блока на лебедке - было сделано по-немецки
аккуратно, взаимодействовало с предельной точностью.
Офицер поднялся на мостик и посмотрел на звезды. Он понимал, что вся
Германия сейчас - такой же стальной гигант, изготовившийся поразить врага.
В Бухенвальде к тем же звездам поднял голову и заключенный № 1548,
серой, почти бесплотной тенью выбравшийся в своей полосатой робе из третьего
барака. Перед ним простирался тщательно выметенный плац для перекличек, с
виселицей и "козлом" для порки в дальнем краю. Чуть дымилась труба
крематория, пулеметные вышки заливали лагерь светом прожекторов. Тяжким
запахом несло со стороны отстойника нечистот; из собачьего питомника едва
слышно донесся лай сторожевых овчарок. Порядок и чистота господствовали
кругом, но то была грязная чистота, пахнущая трупами и формалином, как в
морге. Вечером комендант через микрофон у главных ворот объявил, что
победоносный вермахт окружил и уничтожил последние крупные силы русских на
подступах к большевистской столице. № 1548 смотрел в небо, ему не хотелось
быть на земле.