"Инна Гарина. Книга без переплета " - читать интересную книгу автора

путника ложе, на коем уже имелись подушка и одеяло.
- Прошу, - сказал старец и прошлепал босыми ногами к столу.
Доркин охотно последовал за ним.
- Нынче меня зовут Босоногий колдун, - хозяин разлил вино по бокалам и
придирчиво поглядел на свет сквозь его алое зарево. - Для друзей -
Степаныч.
Баламут кивнул и поднял свой бокал.
- Почему ты спросил меня, почтеннейший, откуда я? Тебе известно, что
существуют и другие миры?
- А то! - весело ответил Босоногий колдун Степаныч. - Выпьем же за их
процветание!
Чокнулись и выпили. Вино оказалось крепчайшим и обожгло, как огонь, но
Баламут был тому только рад. Рядом с этим стариком он чувствовал себя
удивительно спокойно. А поскольку интуиция его еще никогда не подводила,
стало быть, можно было позволить себе расслабиться и отдохнуть, может быть,
впервые с того дня, как исчезла принцесса.
- Я из Данелойна, - сказал он, допив вино и отдышавшись. - Слыхал о
таком?
- Возможно. И как же вы пробрались сюда? Чем пробивали стену?
- Какую?
- Ясно, - сказал Степаныч. - Не будем об этом. Я вижу, ты в
затруднении, мой юный друг. Могу ли я чем-то помочь тебе в качестве
непревзойденного колдуна?
"Юный друг" потер лысину, обрамленную остатками черных жестких волос.
Старец нравился ему все больше и больше.
- Выпьем, - предложил Баламут. - Это длинная история, а я, признаться,
устал как собака. И затруднение мое так велико, что я не знаю даже, с чего
начать.
Старец тут же налил еще. Пламя свечей колыхнулось и вновь успокоилось.
- Начни, с чего сердце просит. Так оно верней...
Доркин подтащил к себе гроздь винограда и принялся кидать в рот по
ягодке.
- Странный ты человек, колдун, - сказал он. Второй бокал ударил ему в
голову так, что кресло под ним сдвинулось с места и принялось тихо плавать
в воздухе. - Не ожидал я встретить в таком чужом мире столь родственную
душу. Бывает, однако...
- Вижу, - с проницательным видом заметил старик, - что для того, чтобы
развязать тебе язык, вина понадобится немало.
Баламут посмотрел на него долгим проникновенным взором.
- Ты заговорил о сердце, колдун... я сам сомневаюсь иногда в том, что
оно у меня есть. Но, видно, я становлюсь стар. Сегодня я чувствую, что его
у меня даже слишком много.
Колдун без промедления наполнил бокалы в третий раз.
- Не знаю, почему, - сказал Баламут, чувствуя, что красноречие
переполняет его, а старик этот ему дороже брата, - но в доме у тебя я
сделался мягким, как воск. Ты напоминаешь мне святого отца-нефелинца,
которого я повстречал однажды в час своей великой печали. Он, как и ты,
видел насквозь мое сердце и знал не хуже тебя, что требуется в такой час
слабому человеку. А человек слаб... В первый и последний раз в жизни рыдал
я тогда у него на груди и никогда не сожалел об этом. Таков уж он был!