"Инна Гарина. Книга без переплета " - читать интересную книгу автора

силы. И пожалуй, даже не разум продиктовал ему это понимание, а то древнее
знание, живущее в душе человека, что проявляется наружу только как
прозрение или внезапное откровение. И все-таки ему было страшно, очень
страшно. С каждым шагом Овечкин отчего-то все отчетливей сознавал, что
это - не сон, что все, случившееся с ним сегодня, произошло на самом деле и
что остается ему только одно - принять этот фантастический мир, как
единственную реальность, принять и самого себя как есть - никчемного
маленького человечка, и попытаться с этим всем как-то ужиться. А помочь ему
мог только человек, который шел сейчас перед ним по лесной тропе, и ему
необходимо было принять эту помощь и поверить отшельнику, если только он не
хотел закончить свои дни в сумасшедшем доме.
На подгибающихся ногах поднялся Михаил Анатольевич на крыльцо, и
отшельник, пропуская его в дверь перед собою, что-то одобрительно проворчал
себе под нос. Войдя же, забился Овечкин в самый дальний угол, примостился
на колченогой табуреточке за простым, гладко струганным столом и опустил
очи долу, боясь того момента, когда придется посмотреть отшельнику в глаза.
Он все-таки еще надеялся, что это сон.
Хозяин, однако, не торопил своего гостя. Он прибавил свету, подкрутив
фитиль керосиновой лампы, и принялся расхаживать по тесной горенке, собирая
на стол какую-то снедь. И, невзирая на все свое смятение, как человек
воспитанный, Михаил Анатольевич не мог все-таки не поднять глаз и не
сделать попытку воспротестовать, увидев на столе кувшин с молоком, хлеб,
горшочек с медом и тяжелые глиняные кружки.
- Спасибо, - торопливо и неловко сказал он, - но вы, право же,
напрасно беспокоитесь. Я ничего не хочу...
- А не хочешь, так и ладно, - покладисто отозвался старик. - Пускай
стоит, авось, дождется своего часу.
Напоследок он выложил на стол деревянные ложки, простые, не покрытые
ни росписью, ни лаком, и присел напротив Михаила Анатольевича на лежанку.
Овечкин вновь поспешно отвел глаза.
- Не бойся, - добродушно сказал отшельник. - Я не причиню тебе
никакого вреда. Я даже говорить тебе ничего не стану, если ты не захочешь
меня слушать. Ты и вправду не ведал, куда пришел?
Овечкин кивнул.
- Как же так вышло?
- Не знаю, - с тоскою ответил Михаил Анатольевич. - Ничего не знаю.
Они... Ловчий и Пэк обвинили меня в том, что я колдун, но я шел себе по
Таврическому саду и совершенно не понимаю, как здесь очутился.
Старик молчал, и Овечкин робко поднял глаза. Тот смотрел на него со
спокойным любопытством, смягчавшим суровую аскетичность черт его лица, и у
Михаила Анатольевича немного отлегло от сердца.
- А вы настоящий отшельник? - неожиданно для себя спросил он вдруг.
Старик усмехнулся.
- Да вроде как. Можешь называть меня отцом Григорием.
- А Пэк и Ловчий... они настоящие?
Отец Григорий поднял косматые брови.
- Еще бы! Я, кажется, вовремя появился, если ты не успел понять, до
какой степени они настоящие. Ловчий - лесной дух, повелитель всех здешних
дубрав, и когда-то люди почитали его за божество, приносили ему жертвы и
испрашивали его милости для удачной охоты. Все в прошлом нынче...