"Джеймс Алан Гарднер. Три слушания по делу о наличии змей в крови человека" - читать интересную книгу автора

мне мудрость, чтобы узреть истину. Благословенная Дева, дай мне мудрость,
чтобы восстановить справедливость. И да свершится сие к вящей славе
Господней. Аминь".
Заключительное "аминь" разнеслось по залу суда -- секретари и адвокаты
повторяли за Патриархом ритуальную формулу. Септус бросил взгляд на Satan
Watchboy -- зловещее наименование для жизнерадостного веснушчатого юноши,
единственного из присутствующих, кто не должен был закрывать глаза во время
молитвы. Watchboy дважды кивнул, показывая, что Левенгук должным образом
совершил молитву и произнес "аминь" вместе со всеми. Хорошо; значит все, что
здесь произойдет, будет иметь законную силу и божье благословение.
-- Господин Прокурор, -- произнес Септус, -- огласите обвинение.
Прокурор поклонился, насколько позволило ему обширное брюхо. Он уже
вспотел, бисеринки пота выступили на его напудренном лице. День сегодня
вовсе не жаркий, на дворе ранняя весна, но прокурор Бен-Жакоб славился своей
потливостью; эта его черта доставляла больше хлопот его оппонентам в суде,
чем ему самому. Льющиеся по лицу прокурора потоки часто настолько отвлекали
адвокатов защиты, что они пропускали слабые места в аргументации обвинения.
А Септус знал, что слабые места в аргументации Бен-Жакоба можно найти всегда
-- старина Абрахам не отличался большим умом. Однако он был честен и не мог
даже помыслить о личном обогащении за счет тех, против кого выступал в суде,
и поэтому Патриарх не собирался менять своего прокурора.
-- Ваше Святейшество, -- сказал Бен-Жакоб, -- речь идет о
посягательстве на доктрину... э-э... Спящей Змеи.
-- Вот как? -- Септус взглянул на Левенгука. -- Сын мой, ты и вправду
отрицаешь Божью доктрину?
Тот пожал плечами.
-- Я опроверг эту доктрину. Потому она вряд ли может исходить от Бога.
По рядам присутствующих прокатился возмущенный возглас. Они считали
частью своих обязанностей демонстрировать ужас при любом богохульстве. В то
же время те же самые люди могли легкомысленно шептаться и перешучиваться,
когда речь шла о настоящих ужасах: убийствах, изнасилованиях, зверских
избиениях.
-- Зрителям надлежит сохранять молчание, -- устало произнес Септус. Эти
слова он также произносил сегодня уже в шестой раз. -- Господин Прокурор,
зачитайте текст.
-- Э-э текст... да, текст...
Септус спокойно ждал, пока Бен-Жакоб рылся в своих бумагах и
пергаментах, отыскивая нужный документ. Конечно, это часть стандартной
процедуры -- зачитать те строки Священного Писания, которые обвиняемый
отрицает, чтобы удостовериться в отсутствии недоразумений и разночтений. И
то, что Бен-Жакоб терял нужную бумагу в кипе других документов, тоже стало
частью стандартной процедуры. У любого другого прокурора это считалось бы
стратегическим ходом; у Бен-Жакоба это была всего лишь рассеянность.
-- Ах, вот же он, да, вот он, -- пробормотал он, наконец, вытаскивая на
свет Божий истрепанный лист с явственно видимыми жирными пятнами по краям.
-- Евангелие от Сусанны, двадцать третья глава, первый стих. -- Бен-Жакоб
помедлил, давая двоим присутствующим экспертам время, чтобы найти это место
в своих экземплярах Писания. Они будут следовать по тексту за словами
прокурора, готовые заметить любую оговорку или отклонение от канонического
Слова Божьего. Когда они дали знак, что готовы, Бен-Жакоб откашлялся и начал