"Джеймс Алан Гарднер. Неусыпное око" - читать интересную книгу автора

список еще длинный. Скорее всего, он просто не мог придумать другие примеры.
- Корица, - медленно проговорила Зиллиф. - Корица.
Так повторяет имя внука бабушка, пытаясь понять, как оно звучит,
произнесенное самой.
- Я буду первой, кто попробует эту корицу?
- Первым улумом, - ответила я, пока папа придумывал какую-нибудь
маловероятную историю о многообещающих клинических исследованиях на всей
планете. В последнее время он демонстрировал явную предрасположенность к
созданию неоправданного оптимизма у пациентов - по крайней мере, я
надеялась, что именно поэтому он делал столь бездумные заявления, а не
оттого, что сам в них верил. Я сказала Зиллиф:
- Мы сопоставляем результаты наших исследований с результатами других
лечебных заведений, чтобы избежать нежелательных повторов.
- Кора дерева под названием корица, - пробормотала она.
Как будто ей было приятно знать свое место в общемировом медицинском
эксперименте - знать, как она сможет внести вклад в дело поиска
спасительного лекарства, даже лежа пластом в Саллисвит-Ривере. - Мои люди с
удовольствием используют многие здешние виды коры, - сказала она. - Можно
сделать прекрасный салат из деревьев одной этой местности: синестволы,
белокрапчатники, корабумажные... и, конечно, морозошлепы для цвета...
Мы с папой не мешали ей говорить - с плохо повинующихся губ слетали
полуразличимые слова. Вскоре папа отправил меня натереть свежей корицы, пока
он записывал имена ближайших родственников Зиллиф.
Вот ведь какая штука: в пятнадцать лет можно безумно влюбиться, не
успев и глазом моргнуть. Влюбиться в незнакомца, влюбиться в песню,
влюбиться в котят, или в печенье, или в Кольриджа,[4] или в Христа, да к
тому же глубоко-экстатически-допьяна.
Циник вам скажет, что любовь быстротечна, что вы восхищаетесь полотнами
импрессионистов неделю, перепрограммируя все свои стены на репродукции Моне
и Дега, и вдруг, проникая взором сквозь все эти водные лилии и бессмысленные
лица балерин, вы натыкаетесь на поэзию суфиев, и бамм! - причастились
мусульманских тайн, заучиваете притчи и медитируете над "Священным садом".
Да, некоторые страсти подростков поверхностны, но другие способны
изменяться безгранично, страстно, до последнего вздоха. В мгновение ока или
медленно, как тлеющие угли, вы можете навеки изменить потерять снова,
обрести свое сердце.
Так я и влюбилась в Зиллиф за несколько следующих дней. Начавшись с
осознания того, что на моей крыше лежит улум, чувство переросло в интерес к
пациенту, доставленному мною в госпиталь, и завершилось метаморфозой
привязанности в любовь, любовь, любовь.
Не сексуальную любовь. Не щенячью любовь. В Романтическую любовь с
большой буквы Р - стремящуюся сразить врагов во имя любимой, хранящую память
о каждом ее невнятном слове, будто оно было бесценным бальзамом,
просочившимся прямо в мой мозг.
О чем мы говорили? О солнце, когда оно светило, о лунах, когда они
всходили, моих друзьях, ее внуках, о полевых цветах, которые я собрала
однажды возле рудных отвалов на краю города...
Но больше всего мы говорили о "Неусыпном оке". Я хотела знать все. (Все
сразу и без остатка.)
Девятью сотнями лет ранее первая колония улумов была основана на Дэмоте