"Ромен Гари. Леди Л." - читать интересную книгу автора

своих творений.
Леди Л. вела против него насколько мужественную, настолько и бесплодную
борьбу, ибо напрасно ее итальянские росписи, ее Тьеполо и Фрагонары
пытались придать легкость толстым стенам - Ванбру ее победил;
Глендейл-Хауз продолжал оставаться предметом восхищения и гордости
англичан, а его архитектура по-прежнему ставилась в пример как
подтверждение традиционных добродетелей и достоинств расы. Быть может, она
оставалась излишне женственной, несмотра на годы, проведенные в этой
стране, а потому и не могла по достоинству оценить величие,
монументальность и надежность: талант она предпочитала гениальности и
требовала от искусства и людей не спасать мир, а только сделать его чуть
приятнее. Ей нравились те произведения, которые можно нежно ласкать
взглядом, а не те, перед которыми благоговейно склоняют голову. Гении,
целиком посвящающие себя погоне за бессмертным, напоминали ей идеалистов,
которые готовы разрушить мир ради его спасения. Она давно уже свела счеты
с идеализмом и идеалистами, однако скрытая рана не зарубцевалась, и она до
сих пор испытывала по отношению к ним чувство затаенной злобы - un chien
de sa chienne - одно из ее любимейших выражений, которое она так и не
смогла перевести на английский. Они спустились по большим ступенькам
парадной лестницы и вышли на каштановую аллею. Оставалось пройти не более
восьмисот метров до павильона, утопавшего в зелени маленьких частных
джунглей, которым она позволила расти как им заблагорассудится и касаться
которых не имел права ни один садовник. Из множества великолепнейших
садов, что ей довелось видеть за свою жизнь, этот дивный уголок был дороже
всего ее сердцу. Желанными гостями были здесь сорняки, тропинки заросли
колючими кустарниками: исконная сила земли свободно прорывалась здесь
наружу каждое лето.
Солнце садилось, и деревья удлинялись в аллее и на изящном, всегда
коротко подстриженном газоне; листва казалась еще очень зеленой, и лишь
когда ее касался свет, она вдруг являла миру свою золотистую зрелость.
Парк был аккуратно причесан и весьма пристойно одет. Цветочные клумбы,
мастерски очерченные вокруг бассейна, кусты чайных роз, так точно
названные "английской вечерней зарей", росшие на почтительном расстоянии
друг от друга и источавшие приятный аромат, статуи стыдливо
задрапированных в одежды Венер и Купидонов, больше наводивших на мысль о
яслях, нежели об алькове, лужайка, которая, казалось, ждет своих тихих
игроков в крокет, - весь этот чинный и добропорядочный мир был так хорошо
ей знаком, что уже не раздражал своей благопристойной умиротворенностью.
Она пересекала его ежедневно, направляясь в свои джунгли, и не обращала
больше на него внимания. Тем не менее на берегу пруда она остановилась и
улыбнулась двум черным лебедям, тотчас заскользившим к ней по воде среди
белых кувшинок; она достала из кармана несколько кусочков хлеба, который
всегда брала с собой, отправляясь на прогулку, - были также и орешки для
белок, - и бросила их этим гордецам. Обе шеи грациозно изогнулись, оба
клюва одновременно окунулись в воду, а затем эти чудовищные эгоисты
неторопливо удалились без всяких других знаков благодарности, кроме одного
- они оставляли за вами право восхищаться ими. Леди Л. нравилось
царственное безразличие этих птиц: они знали, что им позволено все.
Мгновение она следила за ними взглядом, затем вздохнула.
- Я сразу вас предупреждаю, Перси, речь пойдет о любви. Здесь я познала