"Роман Гари. Обещание на рассвете" - читать интересную книгу автора

не будет женщины, которая любила бы тебя так, как она. Это уж точно.
Она была права. Но тогда я еще не понимал этого. Я почувствовал это
только к сорока годам. Плохо и рано быть так сильно любимым в юности, это
развивает дурные привычки. Вы думаете, что это пришло. Верите, что любовь
ожидает вас где-то, стоит только ее найти. Вы полагаетесь на нее. Ищете,
надеетесь, ждете. Вместе с материнской любовью на заре вашей юности вам
дается обещание, которое жизнь никогда не выполняет. Поэтому до конца своих
дней вы вынуждены есть всухомятку. Позже всякий раз, когда женщина сжимает
вас в объятиях, вы понимаете, что это не то. Вы постоянно будете
возвращаться на могилу своей матери, воя как покинутый пес. Никогда больше,
никогда, никогда! Восхитительные руки обнимают вас, и нежнейшие губы шепчут
о любви, но вы-то знаете. Вы слишком рано прильнули к источнику и выпили его
до дна. Когда вас вновь охватывает жажда, вы вольны бросаться куда угодно,
источник иссяк - остались только миражи. С первым лучом зари вы познали
истинную любовь, оставившую в вас глубокий след. Повсюду с вами яд
сравнения, и вы томитесь всю жизнь в ожидании того, что уже получили.
Я не говорю, что надо помешать матерям любить своих малышей. Но уверен,
что было бы лучше, если бы они любили кого-нибудь еще. Будь у моей матери
любовник, я не проводил бы свою жизнь, умирая от жажды у каждого фонтана. На
свою беду, я знаю себе цену.

Глава V

История с Мариеттой закончилась самым неожиданным образом. Однажды
утром, демонстративно отправившись в лицей с ранцем под мышкой, я галопом
примчался обратно, чтобы встретить свою красавицу, которая приходила к нам в
половине девятого. В свою очередь мама, взяв чемоданчик, поехала в Канны,
надеясь сбыть "фамильные драгоценности" англичанам из отеля "Мартинес". Нам
явно ничто не угрожало, но злой рок, со свойственным ему свинством, устроил
забастовку водителей автобусов - и мать вернулась домой. Едва открыв дверь,
она услышала стоны и, решив, что я умираю от приступа аппендицита - боязнь
аппендицита преследовала ее неотступно, - бросилась ко мне на помощь. Только
что успокоившись, я пребывал в состоянии блаженства и почти полной
безучастности, которое является одним из самых крупных достижений в этом
мире. В свои тринадцать с половиной лет я чувствовал, что моя жизнь
полностью удалась, что я выполнил свое предназначение, и, пребывая среди
богов, невозмутимо созерцал свои пальцы на ноге - единственное напоминание о
земле, которую я когда-то посетил. Это был момент наивысшего философского
спокойствия, к которому моя душа, склонная к воспарению и безмятежности,
всегда стремилась в дни мечтательное юности; момент, когда пессимистические
и грустные доктрины о превратностях судьбы и несовершенстве человека
рушатся, как жалкие измышления, перед очевидностью красоты жизни, лучезарной
в своей полноте, мудрости и величайшем блаженстве. Находясь в эйфории, я
воспринял приход матери как явление разбушевавшейся стихии милостиво. Я
любезно улыбнулся ей. Реакция Мариетты была несколько иной. Пронзительно
вскрикнув, она вскочила с кровати. Затем последовала довольно любопытная
сцена, которую я наблюдал с большим интересом с высоты своего Олимпа. Мать,
все еще держа в руке трость, быстро оценила весь размах катастрофы и, подняв
руку, мгновенно перешла к действию. С ужасающей точностью трость обрушилась
на физиономию моего учителя математики. Мариетта взвыла и попыталась