"Николай Гарин. Оула " - читать интересную книгу автора

дернул, что ноги Оула сами оторвались от земли, и он с ужасом полетел в
черную, изрытую копытами грязь. Нет, боли он не чувствовал. Стыд, как
молния, прошиб тело Оула. На миг все потемнело. Но со стыдом зарождались
злость и упорство охотника. Он попытался вскочить, не выпуская веревки из
рук, но вновь повалился на бок. Авка сипло храпел, выпучив и без того
огромные фиолетовые глаза, и, дрожа всем телом, тянул и тянул аркан.

Звонко, словно птичка, хохотнула Элли. И тут у Оула все оборвалось
внутри. От обиды брызнули слезы, затуманился и поплыл загон, дом, сарай. Но
он, содрогаясь от рвущихся наружу рыданий, которые невозможно было ни
скрыть, ни остановить, продолжал упрямо держать в руках веревку, пытаясь
подняться на ноги.

Слезы бежали и бежали по грязному, перекошенному лицу мальчика, плечи
вздрагивали, а негромкое поскуливание доносилось и до сарая.

Ужасная обида и стыд с рыданиями немного улеглись. Но Оула все же не
бросил, не выпустил из рук свой аркан и доделал дело до конца. Нахохлившись,
забыв про сарай, он поднялся и, перебирая веревку, дошел до авки, снял петлю
и, отпустив трепещущего олененка, принесшего ему такой огромный позор,
обреченно и равнодушно опустился прямо на землю у забора. Почувствовав
спиной жерди, Оула зажмурился, выдавив последние слезинки из глаз, и
подставил лицо солнцу. Ветерок слегка шевелил его прямые, жесткие волосы,
быстро просушивал слезы и грязь. А солнце ласкало, жалело его и гладило
невидимой, нежной рукой, снимая неприятности случившегося. Где-то у самого
уха звенел первый комар, а из дальнего угла загона слышались робкие,
хлюпающие по грязной жиже авкины шажки. Олененок возвращался к кучке ягеля,
принесенного Оула еще утром.

"Теперь все...! - уже спокойнее думал мальчик. - Теперь Элли все время
будет смеяться и мне придется избегать с ней встреч. А так хотелось
похвастаться именно перед этой девочкой! Э-э-х...!". Он думал и, закрыв
глаза, все больше и больше успокаивался, ощущая тепло и нежность солнца.

"Когда же я все-таки вырасту?! - с грустью думал Оула. - Почему так
долго тянется детство. Скорее бы стать как отец! А правда, неужели и я
когда-то стану таким же рослым и сильным, буду носить красивую, расшитую
куртку... с ножом на поясе и длинный, прочный аркан в руке!? Вот тогда бы
Элли посмотрела на меня! А я с одного броска ловил бы сильных и быстрых
хоров. Э-э-х, скорее бы!"

- Оула! - прозвучало сверху. Мальчик вздрогнул и открыл глаза. - На,
надень шапку и встань, земля еще холодная и сырая.

Перед ним стояла Элли: "Как же я не услышал ее шагов?" Полупрозрачные
как спелая брусника губы девочки чуть-чуть улыбались, а глаза как два
маленьких речных омута совсем по-доброму, как у его мамы, смотрели тепло и
мягко. И вся она сияла, словно и от нее как от солнца шли свет и тепло.

Оула послушно и торопливо поднялся и тут же почувствовал, как стыд