"Николай Гарин. Оула " - читать интересную книгу автора

Народ все прибывал и прибывал. Люди стояли, переговариваясь вполголоса,
но тушить никто и не думал. Такой огонь не остановить, хоть и река совсем
рядом. Поздно прибежали. А банька выгорела, что называется, дотла. Кто-то
уволок буйную, ставшую вдруг сильной и непокорной Матюхину мать. А он все
смотрел и смотрел на тлеющие головни, на печь с длинной трубой, голую,
сжавшуюся, будто от стыда. А крик отца так и застрял в ушах, словно он все
еще продолжал кричать.

Потом, уже под вечер, Матюха разглядывал непонимающе разложенные прямо
на выгоревшей земле головешки, в которых угадывались ноги и руки без
пальцев, головы с красными провалами вместо глаз и безгубые рты со страшным
оскалом белых зубов. Во многих местах головешки потрескались, и оттуда
выглядывало розоватое мясо. Пахло чем-то приторным и сладким.

В один день Матюха лишился всего и стал сиротой. Мать увезли. Больше он
о ней так ничего и не слышал. До поздней ночи родственники делили все, что в
доме было, даже его, Матюхины, вещи и те унесли. Продали дом.

Первое время жил у теток, сестер отца. Потаскивал у родни, что плохо
лежало, да на базар в соседнюю деревню. Били. Выгоняли и в дождь, и в снег.
Ночевал по сеновалам да конюшням. Успел и у купца Макеева поработать сезон.
Не удержался, стащил седло с латунными стременами. Продать не успел,
догнали. Били отчаянно. А в сентябре, перед самой Октябрьской революцией
ушел в город Смоленск. Там побеспризорничал зиму, а по весне опять домой, в
Крутиху вернулся. Времена в городе настали голодные, вот и отправился в
деревню. Связался с цыганами, воровал коней у своих же деревенских. Опять
били. Вспоминали и старые грешки, отца поминали, мать блаженную. А тут и
созрел раньше положенного. На баб да на девок стал поглядывать. Попробовал
блудливую вдову Таську-полтинник, маленькую бабенку с липким, мокрым ртом и
жутко хохотливую по любому поводу. Кто только не лазил к ней под юбку: и
молодые, и старые за смехотворно малую плату. Матвея впустила к себе всего
за кулечек самых дешевых конфет - подушечек в сахаре. Попробовал и
понравилось. И захотелось больше да разных. Кого уговаривал, кого покупал, а
кого и силой пробовал. Снасильничал и попался. На этот раз чуть до смерти не
забили. Очнулся под утро в кустах на берегу, в аккурат в бывшей своей
детской схоронке, рядом со сгоревшей банькой. Видимо специально мужики его
туда забросили. Идти не мог, едва дополз до Пустозерихи, одинокой бабки -
"колдуньи", которая лечила и скот, и людей настоями из трав. Вот она-то и
подняла Матвея лишь к осени.

По первому снегу ушел в город, где и завертелся в гуще революционных
событий. Заметался Матвей среди вооруженных людей. Упросился в отряд за
лошадьми ходить. Только там и понял, что к чему. Понял, что власть новая
случилась, что тот, кто ничего не имел, может получить все. Понравилась ему
такая власть. Стал стараться. Хоть и молоденький был, всего-то шестнадцатый
шел, а приметили, с собой стали брать. Где беляков добивать, где саботаж
ликвидировать, где экспроприировать в пользу молодого государства склады или
квартиры, да мало ли работы. Особо нравилось Матвею по квартирам богатым
ходить. Редко, когда хозяйку, если не старая, или ее дочку по кругу не