"Евгений Гаркушев. Чужая жизнь, или Vis Vitalis" - читать интересную книгу автора

то коньяк, то виски, то водку. Альберт его прекрасно понимал: зачем
экономить деньги "эксплуататора" или даже случайного делового партнера? Бери
от жизни все, пока она не закончилась.
- Сидел-то за что? - спросил депутат после того, как Щербина опрокинул
третью рюмку. Сам он едва притрагивался к стакану с виски.
- Да ни за что, - с неприязнью ответил Щербина.
- И все же? Мы не в суде, а я не следователь.
- Такие вопросы в приличном обществе не задают, - процедил донор. - Ну
а если тебе очень интересно мою жизнь знать: киоск бомбанули коммерческий,
хозяина подрезали - нечего было на рожон лезть. А что, жить ведь всем
хочется, а, депутат? Вот и нам с дружками хотелось. Саня на малолетку пошел,
а мы с Вованом - на взрослую зону. Следующая ходка вообще смешная была - у
фраера мобилу отобрал. Я и не думал, что за такое сажают. А на меня еще
несколько грабежей повесили и упекли на пять лет. Ну и последняя ходка - за
магазин. Не везет мне с магазинами. А ведь что магазин? Кого ты обидел, если
кассу в магазине подломил, кроме богатея, что этот магазин держит и как сыр
в масле катается? Нет в жизни справедливости, депутат. Так и запиши.
- А работал где? Специальность есть?
Похоже, Щербина хотел сплюнуть на пол, но в последний момент,
перехватив взгляд крепкого охранника у входа, передумал.
- После школы меня забрали, сразу. Даже училище закончить не дали.
Справедливо это, депутат? Может, я бы и трудился слесарем, упирался бы
рогом - да не судьба.
Опрокинув рюмку водки - коньяк и виски ему не понравились, - Щербина
впился зубами в запеченную, предварительно вымоченную в пиве свиную ножку.
Жуя, он постоянно посматривал по сторонам. То ли боялся, что еду отберут, то
ли, напротив, смотрел, чем можно поживиться у посетителей "Бочки".
Наблюдая за уголовником, Говоров размышлял. Действительно, что хорошего
сделал в своей жизни этот тип? Ничего. Горе принес он своей матери, зло и
беспокойство - людям, которых грабил, ничего хорошего - самому себе. Он был
никчемным человеком, ничтожеством. С ним было трудно родителям, от него
страдали учителя, он наверняка притеснял товарищей, которые были слабее
его... И все же... Альберт вдруг представил смешного черноволосого малыша в
простой деревянной кроватке, который заливисто хохотал и тянул руки к просто
одетой, преждевременно увядшей, усталой матери. Тогда он был для нее лучшим,
а она для него - всем. Но потом все изменилось. Когда-то что-то пошло не
так. Где-то кому-то не хватило сил. Матери, отцу, ему. Или мир оказался
слишком жестоким. А теперь... Что теперь?
Щербина никогда не станет таким, как был в детстве. Он вновь будет
грабить, а может быть, убьет кого-то. Значит, гуманнее будет убить его
прежде. Забрать его жизнь, его возможности. Превратить те злые дела, которые
он мог совершить, в добрые поступки, которые непременно совершит сам
Говоров.
А старость? Что хорошего принесут самому Щербине десять лет
безрадостной старости? Болезни, одиночество, нищета. То ли дело - добротный
садовый домик в экологически чистом районе, надежная пенсия, счет в банке. К
такому стремится каждый человек, но далеко не каждый получает... И пусть
пенсия наступит несколько раньше, чем предполагалось - это только к обоюдной
выгоде. Хорошо будет каждому - и Говорову, и Щербине. Депутат получит
возможность работать. Бывший уголовник, который ничего не умеет, - отдыхать.