"Алекс Гарридо. Акамие. В сердце роза" - читать интересную книгу автора

будто идет он под низким темным сводом, и по левую руку от него тень, а по
правую - пламя. И удивился Эртхиа, проснувшись, тому, что во сне
разговаривал с тенью и пламенем, как с любимыми друзьями, и тому, что не
знал ни конца, ни цели пути, а торопился.
Непочтительная муха села царю на щеку, поползла к губам. Царь сморщил
лицо, дунул вбок. Муха взлетела, пожужжала, села на прежнее место. Царь
отмахнулся от нее, повернулся лицом в подушку и снова уснул.
Приснилась жена его любимая, богиня Ханнар, вся как наяву: брови
насупленные, губы строгие, глаза рыжие яростные. Ни ласки, ни скромности
женской - воительница.
- Ты во всем виноват, что на мне женился, а дитя мне дать не можешь.
Себе жен человеческих завел, они рожают, одна вперед другой торопятся.
- Я разве знал? - оправдывался Эртхиа. - Ты одна и знала.
- А мне легче от того?
Что тут возразишь? А она не унимается. Да ведь у Эртхиа тоже в жилах не
молоко. Хлопнул он дверью и уехал навсегда. Через пять лет возвращается:
дворец пустой стоит, зверями дикими заселен.
Проснулся: та же муха или не та же, кто их разберет, между лопаток
пробежала. Вытер Эртхиа холодный пот со лба, натянул покрывало по самые
брови. Рядом Ханнар лежит, дышит ровно, золотая волосинка на губах взлетает.
Эртхиа к ней придвинулся, сон рассказал. Всегда так надо делать: если плохой
сон приснится, тут же и рассказать близкому человеку, и непременно до
полудня. И не сбудется тогда. Ханнар глаза рыжие раскрыла, глянула
по-человечески, с нежностью и тоской.
- Куда же ты уехал? Пять лет без тебя? А если бы я умерла?
Эртхиа ее голову себе на плечо, утешать, а она оттолкнула, с постели
спрыгнула, руки на горло и, всхлипывая, прочь, только дверь стукнула. Эртхиа
за ней - чуть с постели не упал. Это все тоже приснилось.
Тяжелой головой помотал Эртхиа по подушке. Покрывало сползло, солнце в
самые глаза бьет.
Сон утек в едва ощутимый зазор между самим собой и радостным
пробуждением того, кто молод, здоров и счастлив, кого труды и заботы
наставшего дня окликают не тусклыми голосами неизбежной повинности, а
звонким зовом, боевым кличем.
Жены не было рядом с царем, той, в чьих покоях он проснулся,
Ханнар-богини не было на ложе рядом с супругом.
Эртхиа бодро поднялся и плеснул в лицо холодной ключевой водой из
каменной чаши, вделанной в стену. С короткой курчавой бородки капли падали
на грудь и живот, и Эртхиа подрагивал кожей, как поджарый конек.
Накинув халат, он босиком вышел на выложенную цветными плитами веранду,
на ходу подпоясываясь и приглаживая черные, синевой отливающие кудри. Здесь,
во внутренних помещениях дворца, он был волен ходить, как ему вздумается, не
смущая умов подданных.
Веранду покрывала тень, только край вдоль спускавшихся во двор ступеней
и сами ступени были залиты светом. Здесь нагревшиеся плиты слегка обжигали
ступни, но Эртхиа это нравилось, и он нарочно подгадывал, чтобы поставить
ногу между черных теней от колонн, поддерживавших галерею. Весь упругий,
стремительный, в хлопающем по голым икрам халате, Эртхиа обошел двор по
веранде и вышел в арку на противоположной стороне.
Там строили новую баню, большую, обширную, вместо маленькой временной,