"Алекс Гарридо. Акамие. В сердце роза" - читать интересную книгу автора

- Одеваться!
Пока ему расчесывали и умащивали благовониями волосы и бороду, пока
надевали и стягивали многослойным поясом штаны, да наверх рубашку, да поверх
рубашки кафтан, а потом еще пояс - любимый царем широкий пояс лучника,
усаженный железными бляхами, да натягивали сапоги, да покрывали голову
расшитым платком, даобвивали поверх этого другим, скрученным в жгут и
перевитым золотыми шнурами и жемчужным низаньем, да прихватывали рукава
браслетами над локтями и на запястьях, да укладывали оплечье и золотой
нагрудник, да подавали кинжал, который он заткнул за пояс, и меч в ножнах,
которые он пристегнул к поясу... нет, не успокоилась душа, не отошла от
обиды.
Для нее, для нее одной оставил родной Хайр и пошел против отца, для нее
же делил кров и пищу с немытыми кочевниками-пастухами, водил их по степи,
сбивал в войско... Все тут вспомнил Эртхиа, чего и знать не хотел. Ведь в ту
самую ночь, когда натравила на него бывшего раба, Аэши-побратима, друга
дорогого, и он по рукоять всадил нож, насмерть... Ведь в ту самую ночь
понесла своего ублюдка от родного брата, от другого побратима Эртхиа.
Ох...
Эртхиа только вздрагивал от клокочущего внутри. Пелена застилала глаза,
вокруг головы тонко, тягуче звенело.
- Где царица Атхафанама? - спросил он. Никто из видевших его сейчас не
мог видеть, как он похож на своего отца.
Ему указали дорогу и проводили в сад.
Атхафанама сидела у фонтана, там же, где - и часа не прошло, - Эртхиа
здоровался с женами. И тремя дорогами сразу побежали мысли Эртхиа, когда он
увидел сестру.
Во-первых, была она с его старшей женой Джанакиярой - одно лицо, одна
стать. Ведь Джанакияра им приходилась родственницей и по отцу, и по матери.
Только раньше Атхафанама, вдосталь накочевавшаяся по степи, была смуглее,
стройнее, вольнее в движениях и речах. А теперь казалась почерневшей и
иссохшей, и Эртхиа, никогда особенно не заботившийся о сестре (самовольно
ведь пошла за Ханиса, без спросу и благословения!), испугался, как он раньше
не замечал, что какая-то злая хворь изводит сестру. Ведь одни они были здесь
родные друг другу, и вместе пережили бегство из Хайра и войну в степи.
Джанакияра - не то. Общность судьбы сильнее общности крови и ложа.
Во-вторых, сидел на руках у Атхафанамы маленький Ханис, а тетка, глядя
жалобно ему в макушку, гладила воспламененные солнцем рыжие кудри, такие же,
как у ее мужа. Сама-то она не могла ему родить. И Эртхиа, еще корчась внутри
от старой, старой обиды, понял, какая мука источила сестру. Но, нахмурясь,
одернул ее:
- Избалуешь мне мальчишку!
Атхафанама вздрогнула, сорвала руки с головы Ханиса, смяла пальцы,
виновато улыбнулась брату.
- Он еще маленький, не избалую.
Эртхиа нахмурил брови, повел взглядом по сторонам, откашлялся строго.
Тут же с галереи сбежали няньки, подхватили рыжего Ханиса с теткиных колен.
Увидев Эртхиа, Ханис потянулся к нему руками, растянул улыбку: крупные белые
зубы еще не все выросли у него и такой забавной была его улыбка, точь-в-точь
как у Кунрайо, что мысли Эртхиа, побежавшие по третьей дороге, наконец
добежали, и он прикусил губу, и прокусил, спасаясь от стыда. Это Ханис-то