"Джим Гаррисон. Человек, который отказался от имени" - читать интересную книгу автора

немного скачут. Например, прочел в Британской энциклопедии про землю, огонь,
воду и воздух. И о радио - совсем забыл принцип его работы. Еще беспокоит
следующее: зачем я продолжаю работать? Жена от меня ушла, да и никогда в
моих заработках не нуждалась дочь уходит, родители обеспечены. Я больше не
мучаюсь оттого, что рухнула моя жизнь, но понятия не имею, что будет дальше.
Может быть, ничего. Мать всегда заканчивала свои письма словами: "ты в моих
молитвах", но я никогда особенно не полагался на религию и считаю, что
молитва - это попытка выговорить для себя особые условия.
______________
* Искаженное lutefisk, норвежское блюдо, вяленая треска или пикша,
вымоченная в щелочи.


Глава II

Лето с дочерью прошло великолепно - и радостно, и с привкусом горечи,
так что он даже подумал: не к смерти ли это? Он дышал глубже и часто смеялся
ни с того ни с сего. Он думал, что умирать надо, когда дела идут особенно
хорошо, а не плохо - тогда на смертном одре на тебя не навалится скопившийся
ужас, к тому же беспочвенный, считал Нордстром. Он представлялся себе
человеком без суеверий и воображения - хотя в основном из-за того, что таким
его видели другие. Главным и самым убедительным его обвинителем была Лора. В
долгий и дорогой период, когда Лора ежедневно посещала психиатра, Нордстром
однажды спросил ее, о чем ей удается так долго и много говорить, и добавил,
что плетет там, наверное, всякие небылицы. Это вызвало изрядный гнев, и
Нордстрому было сказано, что у него не может быть серьезных душевных
проблем, поскольку отсутствует воображение. Он был уязвлен, зато через
несколько лет получил большое удовольствие, когда психиатра Лоры арестовали
за то, что он публично онанировал на Родео-драйв. Но потом психиатр провел
год в Колорадо, "поправляя мозги", и вернулся к своим занятиям с прежней
клиентурой, включая Лору, - дальше эксгумировать их огорчения.
По существу, у него были трудности с тем, что модно называть
"коммуникацией". Нордстром был человек глубоко частный, закрытый, и выразить
свое мнение по некоторым вопросам ему не представлялось возможным. На
седьмой день рождения ему подарили двенадцатитомный "Бук хаус", составленный
Оливией Бопре Миллер, которая уверяла молодых читателей: "Как много всего на
просторах земли, мы можем быть счастливы, как короли"*. На сорок третьем
году жизни его было трудно убедить, что скандинавская девочка не ездила
верхом на белом медведе, что Один не существовал где-то в дождливой северной
тайге, одетый в оленьи шкуры, не грелся у громадного костра из костного
мозга людей и над туманным озером не разносились крики умирающих. Мерлин
действительно жил, и Артур тоже; в Японии двенадцатого века был безумец,
который рисовал горы и реки, окуная свои волосы в тушь и хлеща ими по
бумаге. Иногда он рисовал живыми курами. Почему бы некоторым призракам не
жить на дне озер и не кричать голосами гагар? Десятилетний Нордстром
подстрелил ворону, и Генри, индеец оджибуэй, работавший, когда не был пьян,
плотником у его отца, сказал Нордстрому, что любой дурак "знает, что ворона
это не ворона", а потом не разговаривал с ним несколько месяцев. К осени
Генри умиротворился и на Рождество подарил Нордстрому маленькую сосновую
лодку. А в конце весны Нордстром нашел в лесу вороненка, выпавшего из