"Джим Гаррисон. Легенды осени " - читать интересную книгу автора

в чем дело, и избил мясистого хозяина до бесчувствия. Он швырнул золотую
монету работнику, нерешительно державшему пистолет, взял бутылку виски, жбан
пива, и они устроили тут же под деревом пикник. Удару Ножа вкус виски и пива
понравился, но он только сполоснул ими рот и выплюнул на землю. Он был
шайенн, но последние тридцать лет прожил на территории блэкфутов и кри и
решил, что напьется лишь в том случае, если сумеет вернуться в Лэйм-Дир до
того, как умрет. Альфреда и Сэмюела рассмешило его поведение - но не
Тристана, который его понимал и с тринадцати лет был близок с Ударом Ножа,
тогда как Сэмюел и Альфред скорее игнорировали шайенна.
В Калгари добровольцев встретили с необыкновенным радушием. Майор,
собиравший здесь кавалерию, происходил из той же области Корнуолла, что и их
отец, - и даже отплыл из Фалмута на шхуне в тот же год, только в Галифакс, а
не в Балтимор. Майор был озадачен нежеланием Соединенных Штатов вступить в
войну, которую правильно рисовал себе более страшной и долгой, нежели те
легкомысленные оптимисты в Канаде, которые думали, что стоит им высадиться в
Европе, как гунны с кайзером бросятся наутек. Впрочем, такое бахвальство в
солдатах приветствовалось, поскольку в международных экономических и
политических махинациях их роль - пушечное мясо. За месяц обучения перед
тем, как их по железной дороге отправили в Квебек, чтобы посадить там на
войсковые транспорты, Альфред быстро стал офицером, а Сэмюел, благодаря его
немецкому и умению читать топографические карты, - адъютантом. Тристан же
дрался и пьянствовал и был отряжен в конюшню, где чувствовал себя вполне в
своей тарелке. Мундиры смущали его, на строевой он чуть не плакал от скуки.
Если бы не преданность отцу и не Сэмюел, которого он считал необходимым
опекать, Тристан сбежал бы из казармы и на краденой лошади поскакал обратно
на юг, по маршруту индейца.

* * *

А там, под Шото, Уильям Ладлоу (полковник инженерного корпуса в
отставке) не спал ночами. В то утро, когда уезжали ребята, он простудился и
неделю лежал в постели, глядя в северное окно, дожидаясь, когда вернется
Удар Ножа с известнями, пускай самыми скудными и отрывочными. Он писал
длинные письма жене - жена зимовала в Прайдс-Кроссинге близ Бостона и, кроме
того держала дом на Луисберг-Сквер - для вечеров, когда посещала оперу и
симфонические концерты. Она любила Монтану с мая по сентябрь, но так же
любила сесть в поезд, увозящий ее в цивилизованный Бостон - в те дни
распространенный обычай у богатых землевладельцев. Вопреки популярному
заблуждению, ковбои никогда не были хозяевами ранчо. Это были бродячие хиппи
своего времени, только умелые степные казаки, знавшие животных гораздо
лучше, чем друг друга. Некоторыми крупнейшими ранчо на севере центральной
Монтаны владели лишь изредка наезжавшие туда шотландские и английские
аристократы. (Неотесанный ирландец сэр Джордж Гор, сомнительно благородных
кровей, привел в ярость индейцев, убив с тысячу лосей и столько же бизонов
во время "охотничьей экспедиции".)
Но писал жене Ладлоу в состоянии горя. Она настаивала, чтобы Сэмюела не
пускали на войну. Она дорожила их совместными субботними обедами в прошлом
году, его рассказами об очередной увлекательной неделе в Гарварде.
Младшенького она нежила, тогда как Альфред с юных лет был тяжеловесен и
методичен, а Тристан неуправляем. В сентябре, через месяц после Сараева, она