"Похождения бравого солдата Швейка (обложка книги) [9.02" - читать интересную книгу автора

Все, кроме одного, были схвачены либо в трактире, либо в
винном погребке, либо в кафе. Исключение составлял необычайно
толстый господин с заплаканными глазами в очках; он был
арестован у себя на квартире, потому что за два дня до
сараевского покушения заплатил по счету за двух сербских
студентов-техников "У Брейшки", а кроме того, агент Брикси
видел его, пьяного, в обществе этих студентов в "Монмартре" на
Ржетезовой улице, где, как преступник сам подтвердил в
протоколе своей подписью, он тоже платил за них по счету.
На предварительном следствии в полицейском участке на все
вопросы он вопил одну и ту же стереотипную фразу:
-- У меня писчебумажный магазин!
На что получал такой же стереотипный ответ:
-- Это для вас не оправдание.
Другой, небольшого роста господин, с которым та же
неприятность произошла в винном погребке, был преподавателем
истории. Он излагал хозяину этого погребка историю разных
покушений. Его арестовали в тот момент, когда он, заканчивая
общий психологический анализ покушения, объявил:
-- Идея покушения проста, как колумбово яйцо.
-- Как то, что вас ждет Панкрац,-- дополнил его вывод
полицейский комиссар при допросе.
Третий заговорщик был председателем благотворительного
кружка в Годковичках "Добролюб". В день, когда было произведено
покушение, "Добролюб" устроил в саду гулянье с музыкой. Пришел
жандармский вахмистр и потребовал, чтобы участники разошлись,
так как Австрия в трауре. На это председатель "Добролюбах
добродушно сказал:
-- Подождите минуточку, вот только доиграют "Гей,
славяне".
Теперь он сидел повесив голову и причитал:
-- В августе состоятся перевыборы президиума. Если к тому
времени я не попаду домой, может случиться, что меня не
выберут. Меня уже десять раз подряд избирали председателем.
Такого позора я не переживу.
Удивительную штуку сыграл покойник Фердинанд с четвертым
арестованным, о котором следует сказать, что это был человек
открытого характера и безупречной честности. Целых два дня он
избегал всяких разговоров о Фердинанде и только вечером в кафе
за "марьяжем", побив трефового короля козырной бубновой
семеркой, сказал:
-- Семь пулек, как в Сараеве!
У пятого, который, как он сам признался, сидит "из-за
этого самого убийства эрцгерцога в Сараеве", еще до сих пор от
ужаса волосы стояли дыбом и была взъерошена борода, так что его
голова напоминала морду лохматого пинчера. Он был арестован в
ресторане, где не вымолвил ни единого слова, этот даже не читал
газет об убийстве Фердинанда: в полном одиночестве он сидел у
стола, как вдруг к нему подошел какой-то господин, сел напротив
и быстро спросил: