"Ярослав Гашек. Рассказы, фельетоны, памфлеты (Собрание сочинений в шести томах, т.1)" - читать интересную книгу автора

Когда они смотрели на его белую голову, на его милое лицо, на
трясущуюся от радости бороду, у многих слезы навертывались на глаза. Многие
не могли не печалиться при мысли, что же будет, когда старый священник
почиет вечным сном под березами и лиственницами домбровицкого кладбища.
Потом в Домбровице пришла зима, а ее пан священник всегда очень
страшился. Она была причиной того, что в течение всей весны и лета старый
священник молился, чтобы господь бог отпустил ему грехи, которые он совершил
за прошедшую зиму и совершит в будущем.
Иногда ему казалось, что молиться впрок все же немного неуместно, но он
успокаивал себя мыслью, что господь бог знает, почему так неустойчивы перед
соблазном существа человеческие.
Каковы же были грехи, совершенные им зимой? Его зимним грехом было
пристрастие к своему зеленому вину.
В зимние вечера он грустил о тех зеленых лесах, по которым любил
ходить. И, погружаясь в тепло, идущее от огромной печки, садился перед
большой бутылью своего зелья, как бы переносясь в благоухание лета.
Стаканчик возле бутылки то наполнялся красивой зеленой влагой, то снова
становился пустым.
Когда первые капли напитка касались губ священника, перед его глазами
вставала свежая зелень дубов, елей, берез и проплывали места, красные от
обилия зрелых ягод крупной земляники.
Лежащий перед ним молитвенник оставался нераскрытым, и вместо вечерней
молитвы в тихой комнате раздавались удивительные звуки, свидетельствующие о
том наслаждении, с каким он маленькими глотками пил зеленую искрящуюся
влагу.
Старый пан фарарж сидел, пил и думал о зелени лесов, о весне, о лете, и
мысли его не прерывались даже тогда, когда внизу недалеко от фары начинали
выть волки и раздавались выстрелы, разгоняющие голодных бестий.
Не могла его вывести из такого состояния и сестра (она была моложе его
на два года и вела все хозяйство), когда приходила и начинала, упрекать
своего брата за грехи, призывая на помощь всех святых, имена которых
всплывали в ее уме.
Пан фарарж не говорил ничего, он только кивал белой головой и размышлял
об аромате зеленых лесов.
Когда же он направлялся к постели, у него немного кружилась голова, и
он затягивал песню о лесных девах и о зеленом вине, так что его
сестра-старушка затыкала уши.
На другой день утром он поздно вставал и зарекался, что отныне на этот
адский напиток даже не посмотрит. Но ничего не поделаешь! Приходил вечер, в
лунном сиянии на улице блестел снег, и снова им овладевала тоска по лету, и
снова он опорожнял один стаканчик за другим.
Сколько лет уже день за днем молилась его сестра, чтобы господь бог
уберег ее брата от грядущих адских мук, но каждую зиму повторялись вечера,
когда молитвенник оставался нетронутым, а стаканчики опорожнялись.
Напрасны были все ее хождения по "святым" местам, напрасно жертвовала
она на мессах деньги за своего несчастного брата.
Иногда, размышляя об этом, она начинала горько плакать.
В ее набожных раздумьях представления о муках ада связывались с образом
пана фараржа.
Однажды зимой дьявол, как она говорила, особенно преуспел в искушении