"Ярослав Гашек "Борьба за души" и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

кающихся с гор их духовный пастырь раскрывал старые номера "Проповедника",
чтобы подобрать подходящие изречения, которые преобразили бы грешные души.
Но затем, окинув взглядом горные вершины, столь же непоколебимые, как
принципы его прихожан, он захлопывал "Проповедник" и преспокойно отправлялся
в Полуденную корчму играть в карты, в "тароки"...
В конце концов преподобный отец начал сдавать позиции по всему фронту.
Узрев его покорность судьбе, грешники, исповедуясь, стали помаленьку
замалчивать свои грехи. Постепенно они перестали упоминать дровишки и "опять
же силки с недобрым умыслом", а там и сквернословие, и богохульство, и
потасовку в Полуденной корчме. Наконец в один прекрасный день Замечник из
Верхнего Боурова, пробубнив формулу "Исповедуюсь богу всемогущему и вам,
честной отец...", добавил возвышенно: "чист есмь, аки непорочная лилия..."
Еще в тот же день убитый горем священник подал в консисторию прошение,
чтобы ему в помощь послали энергичного капеллана.

II

Фамилия энергичного капеллана была Мюллер. Он был тощ, как те аскеты,
что к вящей славе божией могли целую неделю простоять без пищи на столпе. По
его бледному лицу было невозможно определить возраст, и только одно, судя по
этим сухим, строгим чертам, было вне всяких сомнений: свои зрелые годы
капеллан проводил, не вкушая радостей. Его взор не источал, однако, и
никаких неземных страстей. Даже в состоянии наивысшего возбуждения глаза
энергичного капеллана смахивали на постную водянистую бурсацкую похлебку.
Что же касается до манеры выражаться, то отдельные слоги он выдавливал из
себя так, будто изъяснялся на церковно-тарабарском языке.
Энергичный капеллан заикался. Получив от уважаемой консистории этакий
презент, приходский священник Михалейц обомлел, а его экономка ходила весь
первый день, словно душа покинула ее бренное тело. Тотчас по прибытии, в
речи, продолжавшейся в связи с подражанием тарабарщине более двух часов,
энергичный капеллан им объяснил, что два года был миссионером в Порт-Саиде и
за это время обратил там в христианскую веру "о-о-о-од-но-го м-му-лл-лу".
Затем возвратился обратно в Моравию и был восемь лет капелланом в Тишнове,
где э-э-э-нер-гич-ч-ч-но вырвал с корнем а-а-а-зартные картежные игры, а
теперь вот прибыл сюда.
За ужином отец Михалейц, непрестанно вздыхая, делился с ним опытом
пятнадцатилетней пастырской деятельности в этом краю. Энергичный капеллан,
насыщаясь ломтем хлеба, отодвинул от себя тарелку с копченым мясом и сказал:
- Я-я мя-мя-мясо не-не ем, я-я э-э-то т-тут ис-сс-ко-рреню. Я-я
по-по-по-говорю с ни-и-ми п-по-по ду-шам, и о-о-о-се-нит и-их с-с-вя-той
д-ду-дух.
При этом он поднял свои глаза цвета водянистой похлебки к потолку и,
уставившись на крючок для висячей лампы, воскликнул пророчески:
- Я-я я и-и-их о-о-обращу!
Преподобный отец отправился играть в тароки, а энергичный капеллан
погрузился в своей светелке в молитвенник.
Черт его знает, как это, собственно, произошло, но только уже на другой
день, когда энергичный капеллан с какой-то богословской книгой под мышкой
вышел прогуляться по лесу, в кустах он услышал детский голосок: "Обратил
му-му-ллу". Затем какая-то детская фигурка промелькнула в лесу и с криком