"Николай Гацунаев. Экспресс 'Надежда'" - читать интересную книгу автора

его обликом выражением глаз - печальных и ласковых. Насторо-
женность первых дней постепенно прошла. И тут Ивану впервые
пригодились те haben, hatte, gehabt - азы немецкого языка,
которыми он с грехом пополам овладел в летном училище, в
школе он учил английский, и теперь, путая немецкие и анг-
лийские фразы, попытался заговорить с Миклошем и, к великому
удивлению, обнаружил, что старания его не безуспешны.
Миклош в свою очередь проявил интерес к русскому языку и
довольно быстро в нем преуспел. Их ежедневные "застольные
беседы" стали приобретать все более осмысленный характер.
Однажды в разговоре Иван упомянул имя своего школьного
товарища Мадьяра Курбатова.
- Мадьяр? - встрепенулся Миклош. - Он что, венгр?
- С чего вы взяли? Хорезмский узбек.
- Любопытно... - Миклош задумался. - Понимаете, Иштван,
еще в XIII веке доминиканский монах Юлиан утверждал, что
предки венгров пришли с Востока.
- Ну, положим, для Европы Восток - понятие растяжимое, -
возразил Иван. - Это вся Россия, Кавказ, Средняя Азия, Си-
бирь, Алтай, Дальний Восток.
- А имя Мадьяр? Думаете, случайность?
- Просто созвучие.
- Не может этого быть! - горячо запротестовал венгр.
- Может, Миклош. Полностью того парня звали Мухаммаддияр.
А Мадьяр - сокращенно.
В "застольных беседах" они касались разных тем, но, слов-
но сговорившись, никогда не затрагивали одну, - как они по-
пали в экспресс. Сегодня Иван впервые нарушил это негласное
соглашение. И теперь жалел об этом.

Еретик смотрел в небо.
Запрокинуть голову мешал столб, к которому он был привя-
зан, и потому в поле зрения находились дома со сверкающими
на солнце стеклами окон, море людских лиц на площади, страж-
ники в начищенных до золотого блеска кирасах. Но больше все-
го было небо. Голубое, без единого облачка, ласковое, мир-
ное, оно, казалось, олицетворяло собой вечность.
Вечность... Еретик усмехнулся. Вознесенный высоко над
толпой, он, пожалуй, еще ни разу в жизни не был так близок к
ней, как в эти минуты. Внизу, у подножья эшафота растерянно
суетились факельщики в черных рясах: отсыревший за ночь хво-
рост шипел, отчаянно дымил, но не разгорался. Толпа начала
проявлять признаки недовольства: обыватель ожидал эффектного
зрелища, а тут церемония явно затягивалась, и еретик на
кострище вовсе не был похож на исчадие ада, каким во всеус-
лышание объявила его инквизиция.
Наконец подвезли сухой хворост, и костер заполыхал, с
каждой минутой набирая силу. Сквозь языки пламени и клубы
черного дыма еретик по-прежнему упрямо смотрел в небо.
- Хотите спастись? - неожиданно прозвучал рядом чей-то