"Николай Гацунаев. Экспресс 'Надежда'" - читать интересную книгу автора

"Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идет война народная,
Священная война!"

Песня брала за душу, будила воспоминания, сближала даль-
ние дали. Теперь он уже не чувствовал себя посторонним в
этом поначалу чужом для него мире, нащупал связующее звено.
И звеном этим была песня.
Иван шагнул к окну и сдвинул противомоскитную сетку. В
лицо дохнуло прохладой. У самого горизонта группами и пооди-
ночке шли пыльные смерчи, и было в их движении что-то пугаю-
ще нереальное, неподвластное привычным земным категориям и
закономерностям. Сквозь заключительные аккорды песни проре-
зался голос диктора:
- Тридцать лет назад, 9 мая 1945 года залпы салюта над
поверженным в прах рейхстагом возвестили миру о победе со-
ветского народа над гитлеровской Германией!
- Т-та-ак-к... - Иван почувствовал, что вот-вот упадет и
медленно опустился на койку. Лоб опять покрылся холодным по-
том. Он достал платок, расправил и уткнулся в него лицом.
Победа. Он так ждал этого дня... На фронте, в госпитале...
Каждым вылетом, каждым сбитым фашистским самолетом старался
приблизить победу... Тысячу раз представлял себе этот день,
огни салюта, сияющие лица однополчан, ощущение безграничной
радости... И вот - победа. А он узнает о ней тридцать лет
спустя!.. И нет вокруг никого из друзей. И ощущения радости
нет, а только горькое чувство вины... Вины? А в чем его ви-
на?!.
- Аспирин-то я тебе забыл дать. Э, братишка, да тебе, я
смотрю, совсем худо. - Игорь выключил приемник, протянул
Ивану таблетку и стакан с водой. - Держи-ка...
Зарудный машинально взял аспирин.
- Глотай, - скомандовал Игорь. - И на боковую. Сосни чу-
ток. Проснешься, позавтракаем.
Иван проглотил таблетку, отдал стакан, лег, закинув руки
за голову. Закрыл глаза.
Что теперь? Вопрос родился в сознании сам собой. И, как
ни странно, вдруг само собой пришло спокойствие. Схлынуло
нервное напряжение, стало легко и покойно, как бывает, когда
возвращаешься домой после утомительно долгой поездки.
Домой... Иван обвел взглядом немудрящее убранство вагон-
чика и усмехнулся. Прав стервец Руперт - непостижимое су-
щество человек. В экспрессе все было в тысячу раз комфорта-
бельнее: живи не хочу! Но там он чувствовал себя чужим, а
здесь... Здесь он дома.
И дело даже не в том, что, судя по всему, отсюда рукой
подать до Турткуля: тридцать лет срок не малый, все там на-
верняка изменилось.