"Леонид Иванович Гаврилкин. Остаюсь с тобой (Роман) " - читать интересную книгу автора

дубовыми столами. Стены обшиты вагонкой. Алесич часто толкался здесь со
своими товарищами. Начинали с пива, потом посылали кого-нибудь за
подкреплением. Там, за зеленым забором, он дал себе слово и близко не
подходить к этим барам. Но теперь не было никакого смысла держать его, тем
более что там он может встретить и своих бывших друзей-приятелей.
В помещении было накурено, не продохнешь. Дым синим облаком висел под
потолком. Мокрые столы были заставлены пустыми кружками. Вокруг столов
лепились мужчины неопределенного возраста с небритыми лицами и бледными
залысинами. Воздух гудел от беспорядочных голосов. Алесич взял кружку пива и
примостился к столу в самом углу, чтобы можно было следить за всеми, кто
заходил в бар.
- Привет, дед! - Неожиданно вырос рядом, будто вылез из-под стола,
Карасик, невысокий, плотный, с красным лицом и густой шапкой седых волос на
голове. Он поставил на стол две кружки пива с пенистыми шапками, протянул
жесткую от застарелых мозолей ладонь. - Вернулся, значит? Я всегда говорил,
что земля круглая. Откуда пойдешь, туда и придешь. Не все только это
понимают. Ты, братец, хоть и вернулся на круги своя, но - фрайер, фрайер! По
телевизору можно показывать.
Карасик всегда был самим собой, не менялся. Даже внешне. Всегда носил
одну и ту же синюю куртку с обвислыми нашивными карманами на полах снизу. Он
в соседнем гастрономе принимал стеклотару и после работы обычно заглядывал в
бар, выпивал свою, как он выражался, законную кружку с прицепом. Этим
"прицепом" была четвертинка водки, которую он приносил с собой. Алесич ни
разу не видел его пьяным, как ни разу не видел и совсем трезвым. Карасик
уверял, что алкоголиками становятся только нервные интеллигенты, а не
работяги. Потому что у работяги, сколько бы он ни выпил, все перегорит. Не
придумали еще такого питья, с которым не справился бы желудок рабочего
человека.
Карасик вынул из глубокого оттопыренного кармана четвертинку, половину
отлил в свою кружку, половину, не спрашивая согласия, в кружку Алесича.
- Не надо, я же... - запоздало возразил тот.
- За возвращение! - Карасик стукнул кружкой о кружку, выпил одним
духом.
Алесич хотел отпить один глоток, для приличия. Но отпил один, потом
другой, третий... Осушил кружку до дна. По всему телу знакомо растеклась
вялая теплота. Голова закружилась, затуманилась, как бывает, когда вдруг
крутанешься на пятке.
- Жизнь приобретает краски, - как-то виновато усмехнулся Алесич, достал
из кармана трешницу, оставшуюся от покупок. - Слушай, друг, слетай в
магазин. Мне не дадут, семь часов уже, а тебя там знают.
- А может, не надо? - Карасик пытливо глянул сытыми глазками.
- Надо. За встречу. - И смущенно признался: - Больше нет. Потратился.
Нечего добавить? Тогда извини.
- Нечего, - с иронической усмешкой на тонких губах сказал Карасик и
повертел головой, которая, казалось, сидела на плечах, без шеи. - Запомни, у
меня всегда есть.
Пока Карасик бегал в гастроном, Алесич еще почистил карманы и набрал на
две кружки мелочи. Денег нет, и мелочь - не деньги. Он не думал, на что
будет жить завтра, даже не думал, что будет делать, куда пойдет через час
или два, когда закроют бар. Весь смысл жизни сейчас сузился до размеров