"Сэмюэль Гей. Утросклон (Фантастический роман) " - читать интересную книгу автора

музыку ржавых пружин.
Сквозь апатию и дремоту он вдруг уловил сухой легкий треск. Это на
потолке лопнула штукатурка. Пыльное облачко извести припудрило волосы и
плечи юноши. Тогда он решительно соскочил с дивана, достал бумагу, тяжелую
чернильницу из серого камня. Долго не думая, начеркал: "Денег нет. Съел все,
что было".
Немного подумал и продолжил дальше:
"Надо: 1. Искать работу! 2. Срочно искать работу!! 3. Сегодня же!!!" Со
стоном и бранью MotfK натянул ссохшиеся, давно не мазанные сапоги. Потом
снял с вешалки вытертое пальто синего сукна, где накрепко были прикручены
проволокой разномастные пуговицы - две черные и одна красная. На голову
небрежно легла шапка, мех которой нельзя уже было назвать оленьим, чтобы we
обидеть столь благородное животное.
И тем не менее вид у молодца получился бравый.
На заснеженное крыльцо вышел коренастый юноша лет двадцати, с длинными
черными волосами. Бледные губы на скуластом лице тонко сложены, отчего
казалось, что молодой человек сердит или слегка обижен. Карие, глубоко
посаженные глаза смотрели холодно и спокойно.
Не замыкая дверь, Монк постоял на крылечке, глубоко вдыхая морозный
воздух, прищурился на снежную белизну сугроба под окном и с удовольствием
чихнул.
Тут же рассмеялся и как бы заново открыл, что он попрежнему молод и
полон сил. А раз так - нужно жить.
"Чтобы творить великое, нужно прежде не умереть с голода", - усмехнулся
Монк, и это было вполне справедливое умозаключение. Он бодро шагал на Биржу
свободного труда.


II

Когда город перестал быть портовым, докеры, рыбообработчики с
консервного завода, механики, слесари - все, кто обслуживал торговый флот и
рыбацкие корабли, - остались без работы. Многие из них подались на шахту,
где хоть и не сладко жилось, но можно было неплохо заработать. Но шахта - не
богадельня, она не резиновая. И люди стали мыкаться. Кинулись на Биржу
свободного труда. Было такое заведение на Катон-Хил в одноэтажном здании
красного кирпича.
Биржа считалась в городе авторитетным учреждением, потому что по закону
Ройстона каждый горожанин волен был менять свое ремесло, занятия сообразно
накопленному опыту, способностям и интересу. Но какой уж тут интерес, если
слесарю предлагали сколачивать ящики, а докеру поручали пропалывать
цветочную клумбу. Это была ненадежная временная работа, но она кормила.
Потому в коридоре Биржи каждый день толпились десятки безработных и каждый
надеялся заключить выгодный подряд. Это было унизительно, но иного выхода не
было. Перешагнуть порог Биржи значило признаться самому себе, что ты не
самый везучий человек.
Зайдя в приемную, Монк оторопел. Десятки озабоченных, неулыбчивых лиц
разом повернулись к нему, отчего стало неуютно и тревожно. Чтобы скрыть
неловкость и смятение, Монк напустил на лицо выражение чрезвычайной лени и
даже презрения, будто пришел сюда не просить, а выполнять какую-то важную