"Гайто Газданов. Пробуждение" - читать интересную книгу автора

неподвижности и в этом молчании прошло несколько тягостных для Пьера секунд.
Потом он сказал:
- Ну вот. Мари, мы вас больше не будем беспокоить.
Они вышли из комнаты. Пьер взглянул на Франсуа, лицо которого выражало
все то же удивление.
- Чудесно! - сказал он. - Ты знаешь, - неправдоподобно!
- Я вижу ее каждый день, ты понимаешь, мне трудно отдать себе отчет...
- Я тебе говорю - невероятно, - сказал Франсуа. - У нее вид нормальной
женщины. Она одета как все, она сидит в кресле. И потом ее лицо...
неузнаваемо, милый мой, неузнаваемо, ты понимаешь? Ну, старик, поздравляю!
Он был искренно взволнован.
- Прости меня за нескромность, - сказал Франсуа. - Я говорю это потому,
что, войдя в ее комнату, я не ощутил...
- В этом смысле она теперь ведет себя так, как всякое взрослое
существо, - поспешно сказал Пьер.
- Поразительно! Поразительно! - повторил Франсуа. - Я должен тебе
признаться, что я очень плохо верил... я не хотел тебе тогда говорить... То
есть, я хочу сказать, я считал, что это совершенно невозможно. То, что было
раньше, и то, что теперь, это небо и земля, ты понимаешь?
Они сидели в столовой, пили кофе.
- Ты не обращался к психиатру? - спросил Франсуа.
- Я был у него позавчера, - сказал Пьер. И он увидел перед собой
приемную, в которой вчера долго ждал, потом - лицо пожилого человека с
усталыми глазами, которому он рассказал историю Мари и ответа которого ждал
с необыкновенным волнением. Психиатр внимательно выслушал его. Потом пожал
плечами и сказал:
- Мы знаем множество отдельных случаев, и мы знаем некоторые из тех
законов и причин, которые теоретически могут объяснить ту или иную эволюцию
сознания больного. Но то, что мы знаем, это только незначительная часть
того, что мы хотели бы знать. То, что мы можем - с большей или меньшей
степенью достоверности - утверждать или предвидеть, это только ничтожная
часть того, что подлежит нашему изучению. Я думаю, что эта женщина
неизлечима. Но сказать это совершенно категорически я не могу.
Пьер вспомнил эти слова - и перед ним вдруг возникли с необыкновенной
отчетливостью летние дни и густой лес, где он впервые встретил это "бедное
больное животное", как ее называл Франсуа, запах муравейника, деревьев и
земли, солнце в ясном синем небе, шум реки внизу, под обрывом, босые
загорелые ноги Мари, ее неподвижные, светлые глаза.
- В конце концов - что другое мог тебе сказать психиатр? - сказал
Франсуа.

----------

На следующее утро, когда Пьер вошел в комнату Мари, она еще спала. В
полутьме, к которой постепенно привыкали его глаза, он различал белую
подушку, на которой лежала ее голова в длинных волосах. На неподвижном ее
лице было выражение далекого сонного спокойствия. Ему опять пришла в голову
та же мысль, которая впервые мелькнула у него еще тогда, на юге: не лучше ли
было бы оставить ее такой, какой она была, когда он ее впервые увидел - в
этом, почти блаженном, быть может, состоянии, вместо того чтобы пытаться