"Гайто Газданов. Пилигримы" - читать интересную книгу автора

Он отрицательно покачал головой.
- Я думаю, что ты туда больше не вернешься.
- Нет, нет, - сказала она испуганно, - я не могу не вернуться. Он меня
убьет.
- Можешь быть спокойна, - сказал он. - Если тебе угрожает только эта
опасность, ты проживешь до ста лет. Идем. Ты, наверное, устала?
- Да.
- Прими теплую ванну, это очень хорошо против усталости.
Он взял ее за руку и провел через всю квартиру к ванной. Там он открыл
оба крана - холодной и горячей воды. Жанина смотрела своими испуганными
глазами на матовый отблеск ванны, на сверкание никелированных кранов.
- Подожди одну минуту. - Он вышел и вернулся, неся в руках один из
купальных халатов Жоржетты, который он достал из стенного шкафа. Затем он
оставил Жанину одну и ушел. Через минуту он услышал, что вода перестала
наполнять ванну, и еще через несколько минут до него донесся легкий плеск
тела, погружавшегося в воду. Он стоял на пороге комнаты, из которой был ход
в ванную, и испытывал непонятное томление, такое же неожиданное, как та
неопределимая притягательность Жанины, о которой он подумал несколько минут
тому назад. Он невольно представил себе ее тело в ванне, - колени, худые
плечи, грудь, - и, встряхнув головой, вышел из комнаты.
Он вернулся в кабинет и снова сел в кресло. Мысли его шли с непривычной
беспорядочностью. "У тебя в жилах не кровь, а вода...", rue St.Denis, Фред,
Жанина, будущая ее судьба - если все будет так, как должно быть. А если это
будет иначе? Окно было отворено, ставни прикрыты неплотно, за окном была
неподвижная майская ночь.
Она вошла, беззвучно ступая по ковру, и показалась ему неузнаваемой в
белом мохнатом халате Жоржетты. Он сначала встал с кресла, потом снова сел,
затем опять встал. Она сказала:
- Спасибо вам за то, что вы были так добры ко мне.
Он рассеянно слушал ее голос, не очень понимая, что она говорит. Потом
он подошел к ней совсем близко - она не двинулась с места, прямо глядя в его
лицо, - затем он обнял ее, и тогда она охватила его шею руками и поцеловала
его в губы с девичьей нежностью, которая показалась ему трогательной и
невыразимой. Потом, оторвавшись от него, она спросила:
- Как твое имя?
- Это неважно, - сказал он, делая над собой усилие. - Меня зовут
Роберт.
Он провел с ней большую часть ночи, глядя в ее расширенные глаза и
слушая то, что она говорила и что он знал давно, со всеми вариантами и
повторениями, и что было тысячи раз написано в романах о любви - она никогда
не любила никого, она никогда не понимала, что это значит, и понимает это
только теперь, и она никогда не забудет этого и всю жизнь... Он слушал ее и
время от времени низкий и вкрадчивый голос той женщины из русского кабаре,
которая сменила певца с ласковыми глазами, смутно доходил до него, принося с
собой неопределимую лирическую мелодию, стремившуюся, в сущности, передать
то, что он чувствовал сейчас, охватив руками худое и теплое тело Жанины и
видя так близко перед собой ее разгоряченное и изменившееся лицо. И все, что
она говорила ему и что во всяких других обстоятельствах вызвало бы у него
только пренебрежительную улыбку над убожеством и неубедительностью этих
выражений, казалось ему необыкновенно значительным и самым замечательным,