"Майкл Гир. Реквием по завоевателю ("Forbidden Borders" #1)" - читать интересную книгу автора

сердце биться ровно, когда оно пыталось колотиться под самым горлом.
"Страх? Перед чем? Этим... Этим осколком человека?" У него внутри все
сжалось при воспоминании о тех давно прошедших днях. Днях боли, днях
бесконечной борьбы. "Да, Стаффа. Ты боишься его с такой же страстью, как
когда-то любил".
Дверь за ним плавно закрылась.
"Неужели это настолько заметно? Неужели у меня так мало самообладания,
когда приходится стать лицом к лицу с одним этим стариком?"
Комната была всего метров восемь длиной. Мониторы проецировали по
стенам бесконечно сменяющиеся голографические изображения: сцены
неосвоенной страны, покрытой зеленью, зданий, белыми и серебряными копьями
пронзающих бирюзовое небо, прекрасных статуй в гладко причесанных
изумрудных парках. Знакомые сцены. Они касались памяти Стаффы и вызывали
исчезнувшие дни юности. Каждая картина изображала Миклену такой, какой она
была, прежде чем его силы сломали ее оборону и сделали планету беспомощной
перед лицом сассанского вторжения.
Медицинская установка стояла в дальнем углу, освещенная зеленоватым
светом солнца - уникального тем, что оно дает необычно высокий процент
излучения в диапазоне 5000-5700 ангстрем. Госпитальная установка состояла
из сверкающей белой коробки размером с большую морозильную камеру. Ряды
мониторов заполняли одну из стенок, к розетке шел шнур энергопитания и
связи.
Командующий остановился. Горло у него сжалось, кожа вспыхнула и
разгорелась жаром. Он овладел собой.
Стариковская голова - круглый мячик плоти и кости - нелепо торчала над
белой полировкой госпитальной установки. С того места, где остановился
Командующий, были видны только коротко остриженные волосы - седеющие, но
прежде бывшие черными, - и болезненно бледная кожа. Уши загибались, как
увядающие листья. Стареющая кожа шеи обвисла, и утончившиеся сухожилия
уходили от челюсти в белые глубины аппарата.
За бронированным стеклом окна тянулась бесконечная панорама разбитого
города, где столбы дыма поднимались от искореженных обломков конструкций.
На других зданиях, неповрежденных, теперь висели полотнища с изящными
буквами микленского языка. В бирюзовом небе мелькали летательные аппараты
- на большинстве летали военнослужащие в боевых доспехах сассанской армии.
Авиакары большего размера перевозили массы пленных, направляемых в
концентрационные лагеря из общественных зданий и разрушенных линий
обороны. Вдали в небо взмывали грузовые шатлы, несущиеся по
гравитационному коридору, к находящемуся на орбите сассанскому флоту.
Перед госпитальной установкой висело только одно единственное
голоизображение - ему не мешали тени, которые должно было бы отбрасывать
зеленое солнце. Старик наблюдал за видом с орбиты - реально-временным
изображением планеты, окутанной сейчас дымом и огнем. Играла музыка:
реквием по взорванной империи.
Казалось, громкие удары сердца Командующего выдали его присутствие,
потому что старик заговорил:
- Итак, ты наконец...
Стариковский голос звучал напряженно, надтреснуто, словно принадлежал
неуправляемым механическим легким госпитальной установки.
- Нейтрализация нескольких очагов обороны задержала мое...