"Сабрина Джеффрис. В плену твоих желаний ("Школа наследниц" #3)" - читать интересную книгу автора

наедине. Поскольку я от всего сердца ему сочувствую, то должна поддержать
его невинный обман и подняться к ним верхом на лошади.
Росс покачал головой:
- Вы одеты совсем не для верховой езды, да и чтобы распрячь лошадь
потребуется немало времени. Позвольте мне отвезти вас наверх в моей карете.
- Карета не сможет преодолеть такой крутой подъем, сэр.
- С этой стороны холма - да. Но на другой стороне есть удобная дорога к
вершине, - солгал он.
- Вы уверены?
Лахлан улыбнулся:
- Большинство людей об этом не знают. Мой экипаж тут недалеко, остался
как раз за деревьями. Позвольте мне отвезти вас наверх. Полковнику, чтобы
подняться в карету, может понадобиться моя помощь. - И он предложил девушке
руку.
- Сильно в этом сомневаюсь, - со смехом заметила Венеция, но все равно
оперлась на его руку. - Однако полагаю, что для его блага нам следует
поддерживать видимость.
- Да. - Он осторожно накрыл ее затянутую в перчатку ладонь своей
рукой. - Кроме того, у нас будет возможность побыть наедине, хотя и совсем
недолго.
Ее лицо радостно вспыхнуло.
- О, Лахлан, я так рада, что вы живы!
Острое чувство вины пронзило его. Недолго бедняжке осталось этому
радоваться!
- Но вы должны рассказать мне, как... - начала она.
- Не сейчас, дорогая, подождите, пока мы будем одни.
Скорее бы это случилось. Его тело еще ломило после поездки на прошлой
неделе. У него больше не было сил притворяться, даже если она станет
презирать его.
Несмотря на пульсирующую боль в бедре, Лахлан ускорил шаг, не обращая
внимания на взгляды, которые она бросала на него украдкой. Он был слишком
занят и следил за тем, чтобы вблизи никого не было. Их отъезд должен пройти
спокойно.
- И все же, как вы узнали об этой дороге к вершине? - спросила Венеция.
- Я же учился в Эдинбурге.
- Я забыла об этом, - сказала она и задиристо добавила: - Возможно,
потому, что вы там мало чему научились и вернулись в Росскрейг таким же
необузданным, каким были до отъезда.
Слово "необузданный" больно задело его. В юности он десятки раз в день
слышал его от отца.
- Вряд ли вы можете помнить, каким я был, когда меня отправляли в
школу. Ведь тогда вы были еще совсем крошкой.
- Верно, но я слышала разговоры. И я помню, каким вы вернулись.
- Да. - Он нахмурился. - Вы называли меня "грязным дикарем".
К его удивлению, она рассмеялась:
- Только потому, что вы отвратительно ко мне относились. Говорили, что
у вас есть дела поинтереснее, чем нянчиться с "глупой девчонкой".
- Вы хотите сказать, что не считали меня "грязным дикарем"?
Нежный румянец, окрасивший ее щеки, вызвал у него большое волнение.
- Я находила вас восхитительным, неотразимым.