"Патриция Гэфни. Любить и беречь (Грешники в раю) ("Уикерли" #1) " - читать интересную книгу автора

который едва сумел вытянуть из стряпчего лорда д'Обрэ. "И как ты, черт
возьми, поживаешь? - гласили каракули в постскриптуме. - Что за шутки? Ты -
священник?!"
Кристи нимало не удивился тому, что его новое поприще представляется
Джеффри лишь шуткой. Достаточно было вспомнить, какими насмешками в детстве
они осыпали кроткого и набожного отца Кристи. Жители деревни и поныне
называли Магнуса Моррелла "старым викарием", хотя тот вот уже четыре года
как скончался. А Кристи с неизбежностью стал "новым викарием".
Давнее соперничество мешало ему равнодушно выслушивать рассказы о
буйной и распутной жизни в Лондоне, которой предавался Джеффри вместе с
другими богатыми светскими бездельниками, а также и вовсе неправдоподобные
слухи о том, что его друг стал наемником, готовым взять в руки оружие во имя
чего угодно - лишь бы плата была достаточно высока. С течением времени
Кристи перестал скучать по нему - постепенно затягиваются даже самые
глубокие раны, - но интерес к тому, каким стал теперь Джеффри, так и не угас
в нем.
- Как он? - раздался взволнованный шепот. От неожиданности он резко
вздрогнул и отвернулся от окна. В дверном проеме возникла миссис Фрут. Ее
доброе морщинистое лицо было омрачено беспокойством. Кристи подошел к ней,
ободряюще кивая. Она служила домоправительницей в Линтон-Грейт-холле больше
лет, чем ему было от роду, и вот теперь стала дряхлой, хворой и почти
совершенно оглохла. Он взял ее руку и, стараясь шевелить губами как можно
более выразительно, мягко сказал:
- Никаких изменений. Он спит.
Из-за его плеча она посмотрела на неподвижную фигуру на кровати, и
слезы покатились из ее серых увядших глаз. Кристи знаком предложил ей
подойти поближе. Она проковыляла несколько футов и остановилась - не из
страха, а из уважения к хозяину, которому прослужила так долго.
Единственным признаком того, что Эдуард Верлен еще не умер, было
лихорадочное движение его желтых высохших, похожих на птичьи когти пальцев,
беспрерывно теребивших покрывало. Раздутый живот выпирал под одеялом, как у
беременной женщины; ноги и руки, напротив, усохли до детских размеров.
Голова на подушке уже напоминала череп мертвеца, и тем кошмарнее было
видеть, что он еще дышит. Миссис Фрут издала горестный вздох, спрятала лицо
в ладонях и разрыдалась.
Кристи обнял ее за плечи, чувствуя свое полное бессилие и
бессмысленность любых утешений, ибо, если бы даже ему вдруг и пришли в
голову самые лучшие слова, она все равно ничего бы не смогла разобрать. В
последнее время приходилось кричать ей во все горло и в самое ухо, чтобы она
расслышала.
Наконец она немного успокоилась и даже спросила, не подать ли ему чаю
или стакан вина. Он поблагодарил и отказался. Тогда она удалилась; ему было
слышно, как она сморкается за дверью, а потом медленно, осторожно ступает по
лестнице.
Минутой позже он подумал, что надо было попросить ее остаться. Миссис
Фрут была единственным существом на земле, действительно любившим старого
д'Обрэ, и, по-видимому, ей одной во всем мире и будет его не хватать.
Звук, раздавшийся со стороны кровати, вывел его из задумчивости. Виконт
повернул на подушке свое желтое лицо и уставился на Кристи. Послышалось
осуждающее каркающее ворчание: