"Конрад Гейден. История германского фашизма " - читать интересную книгу автора

самоотвержение тысяч и тысяч немецких мужей и юношей, которые бесстрашно
проливают свою кровь, они мертвой хваткой держат врага и не выпустят его,
пока он не будет повержен в прах". Репортер может уже не стенографировать
далее; восхищенные слушатели избавляют оратора от необходимости высказаться
по вопросу, откуда же, собственно, у него взялись деньги.
Если задеть Гитлера насчет его поведения в вопросе о Южном Тироле - а
это щекотливая тема, во всяком случае для слушателей из правого лагеря, - он
не полезет за словом в карман. "Не мы предали Южный Тироль, а те, кто в 1918
г. нанес германской армии удар в спину". Когда озлобленный бывший соратник
фон Грефе{51} задал Гитлеру вопрос, является ли он еще и поныне "скромным
барабанщиком", как прежде, или уже Цезарем завтрашнего дня, ответ гласил:
"Не говорите мне о прежнем барабанщике, г-н фон Грефе. Я был и остаюсь
барабанщиком национального восстания, но не для вас и вам подобных".
Лавирование на всех парусах - немалое искусство. Гитлер умеет так
уклониться от ответа, так замолчать или запутать вопрос, что у слушателей
создается впечатление пылкой и страстной откровенности. Самые извилистые
тонкости, самые рискованные извороты у него - те же удары топором; даже
крадучись, он едет в машине с мотором в 100 л. с.
Его честное слово
Неказистой стороной этой дипломатии являются ее соглашения и клятвенные
обещания. Вы сговорились о чем-нибудь с ним, а потом вам приходится
выслушивать от него, что сговор означал вовсе не то, что усмотрел в нем
партнер. Так было дело, например, с начальником баварской полиции Зейсером,
который был уверен, что Гитлер обещал ему не делать путча. Да, Гитлер не
сделает его до определенного времени, но потом будет считать себя свободным
от всех обязательств и от всех своих уверений в лояльности.
Глупо, конечно, что начальник полиции Зейсер так плохо понял г-на
Гитлера. Но ведь генерал фон Лоссов утверждает, что и ему Гитлер дал такое
же обещание. Значит, генерал тоже плохо понял великого оратора... Так
продолжается из года в год. Гугенбергу и Брюнингу приходится убедиться, что
нет возможности правильно понять обещания Гитлера. В 1932 г. Гитлер обещает
президенту республики Гинденбургу не выступать против министерства Папена;
на сей раз очередь за старым фельдмаршалом неправильно понять Гитлера. Когда
Гитлер объявил потом, что требует для себя всей полноты государственной
власти, президент республики снова "понял его неправильно". В ноябре 1922 г.
Гитлер заявляет баварскому министру внутренних дел д-ру Швейеру: "Г-н
министр, я даю вам честное слово, что никогда в жизни не прибегну к путчу!"
Потом министру пришлось узнать, что честное слово Гитлера может потерять
свою силу через четверть года, когда от него потребовали выполнения данного
обещания. При этом Гитлер сам обижается и возмущается, когда ему напоминают
о данном им честном слове. Так как "ложное понимание" его обещаний имеет
место столь часто и притом со стороны столь многих и столь различных лиц, мы
можем позволить себе следующее заключение: не умеющий владеть собой Гитлер
просто не знает, что он обещает, его обещания не могут считаться обещаниями
солидного партнера. Он нарушает их, как только это в его интересах, и при
этом продолжает еще считать себя честным человеком.
Этого игрока, то находящегося во власти своих расходившихся нервов, то
хладнокровно взвинчивающего свои же нервы, используя их в качестве козырей,
его биограф Шотт назвал "человеком души", "человеком, грезящим наяву".
Шотт - сам чувствительный проповедник, его рассудок в плену у его душевных