"Генрих Гейне. Флорентийские ночи" - читать интересную книгу автора

"Господи, откуда мне знать всех на свете! Я знаю ее не больше, чем..."
Она запнулась, потому что едва не сказала: "Не больше, чем знаю вас". Меня
она в тот вечер тоже видела впервые. "А ваш супруг не мог бы осведомить
меня?- предположил я.- Где мне найти его?" -"На охоте в
Сен-Жермене,-ответила она, рассмеявшись еще веселее,-он уехал сегодня на
рассвете и возвратится лишь завтра вечером... Но погодите, я знаю человека,
который долго беседовал с интересующей вас дамой; имени его я не помню, но
вам без труда удастся его отыскать, если вы будете спрашивать о молодом
человеке, которому Казимир Перье дал пинка уж не знаю куда".
Нелегкая задача - найти человека по той единствен-
ной примете, что министр дал ему пинка, однако я скоро его разыскал и
попросил дать мне сколько возможно подробные сведения о своеобразном
создании, которое внушало мне большой интерес и которое я описал достаточно
живо.
"Да, я прекрасно знаю ее, - заявил молодой человек,- я беседовал с
ней на многих вечерах",- и он пересказал мне кучу несущественной болтовни,
которой старался ее занять. Более всего его поражал задумчивый взгляд -
неизменный ее ответ на расточаемые им комплименты. Немало удивлялся он и
тому, что она всякий раз отклоняла его приглашение на контрданс, уверяя, что
не умеет танцевать. Никаких имен и обстоятельств ее жизни он не знал. И
сколько я ни расспрашивал, никто не мог подробнее осведомить меня. Тщетно
бегал я по всяческим вечерам, мадемуазель Лоране я нигде больше не встретил.
- И это вся история? - возмутилась Мария, медленно поворачиваясь и
сонливо зевая.- Это и есть вся ваша необыкновенная история? И вы ни разу
больше не видели ни мадемуазель Лоране, ни мамаши с барабаном, ни карлика
Тюрлютю, ни ученого пса?
- Лежите спокойно,- потребовал Максимилиан,- я повидал их всех, даже
и ученого пса. Правда, ему, горемыке, пришлось очень плохо, когда я встретил
его в Париже. Дело было в Латинском квартале. Я как раз проходил мимо
Сорбонны, когда из ее ворот вырвался пес, а за ним дюжина студентов с
палками, к студентам скоро примкнуло две дюжины старых баб, и все хором
вопили: "Бешеная собака!" Несчастное животное, казалось, было очеловечено
смертным страхом,-как слезы, текла из его глаз вода, и когда оно, еле
переводя дух, пробегало мимо меня и его увлажненный взгляд скользнул по мне,
я узнал старого моего друга, ученого пса, некогда слагавшего хвалу лорду
Веллингтону, на диво английскому народу. А вдруг он и в самом деле
взбесился? Может статься, он спятил от пущей учености, продолжая курс
обучения в Латинском квартале? Или же, тихо рыча и скребясь, он на такой
манер выразил в Сорбонне свое неодобрение по поводу самоуверенного
шарлатанства какого-нибудь профессора, а гот постарался избавиться от
нежелательного слушателя, объявив его бешеным? Молодежь не вникает,
ущемленное ли профессорское зазнайство или зависть к возможному конкуренту
впервые возопили: "Бешеная собака!" - молодежь бездумно пускает в ход
палки, а тут и старые бабы рады поднять вой, заглушая голос невинности и
разума. Мой бедный друг был обречен, у меня на глазах его беспощадно
прикончили, предав поруганию, и наконец бросили в помойную яму. Бедная
жертва учености!
Не многим лучше было положение карлика, мосье Тюрлютю, когда я нашел
его на бульваре du Temple. Хотя мадемуазель Лоране и сказала мне, что он
отправился тула, но то ли я не надеялся всерьез отыскать его там, то ли мне