"Генрих Гейне. Луккские воды" - читать интересную книгу автора

понимает меня лучше: она смотрит то на меня, то на вас и, кажется, удивлена
тем, что люди, гордые властители мироздания, так глубоко несчастны в душе.
Ах, миледи! Только родственная скорбь исторгает слезы, и каждый, в сущности,
плачет о себе самом.
- Довольно, довольно, доктор! Хорошо, по крайней мере, что мы
современники и что мы с нашими глупыми
236


слезами находимся в одном и том же уголке земли. Какое было бы
несчастье, если бы вы жили случайно на двести лет раньше, как это произошло
с моим другом Мигелем Сервантесом де Сааведра, или, тем более, если бы вы
появились сто лет спустя, подобно еще одному близкому другу, которого имени
я даже не знаю именно потому, что он получит свое имя лишь при рождении в
1900 году! Но расскажите, как вы жили с тех пор, как мы расстались.
- Я занимался своим обычным делом, миледи: я все время катил большой
камень. Когда я вкатывал его до половины горы, он внезапно срывался вниз и я
вновь должен был катить его в гору, и это катанье в гору и с горы будет
длиться до тех пор, пока сам я не улягусь под большим камнем и каменных дел
мастер не напишет на нем большими буквами: "Здесь покоится..."
- Ни за что, доктор, я не оставлю вас в покое,- только не впадайте в
меланхолию! Засмейтесь, или я...
- Нет, не щекочите, лучше я сам засмеюсь...
- Ну, хорошо. Вы мне нравитесь все так же, как в Рамсгейте, где мы
впервые сошлись близко...
- И в конце концов сошлись еще ближе близкого. Да, я буду весел.
Хорошо, что мы снова встретились, и великий немецкий... вновь доставит себе
удовольствие рисковать своей жизнью близ вас.
Глаза миледи засветились, как солнце после легкого дождя, и хорошее
расположение духа уже опять вернулось к ней, когда вошел Джон и с чопорным
лакейским пафосом доложил о приходе его превосходительства, маркиза
Кристофоро ди Гумпелино.
- Добро пожаловать! А вы, доктор, познакомитесь с одним из пэров
нашего сумасшедшего царства. Не смущайтесь его наружностью, в особенности
его носом. Человек этот обладает выдающимися свойствами, например множеством
денег, здравым рассудком и страстью перенимать все дурачества нашего
времени; к тому же он влюблен в мою зеленоокую подругу, Юлию Максфилд,
называет ее своею Юлиею, а себя - ее Ромео, декламирует и вздыхает, а лорд
Максфилд, деверь, которому свою верную Юлию доверил муж, это Аргус...
Я хотел уже заметить, что Аргус сторожил корову, но тут двери широко
распахнулись и, к величайшему моему изумлению, ввалился мой старый друг,
банкир Христиан
237


Гумпель, со своей сытой улыбкой и благословенным животом. После того
как его лоснящиеся толстые губы вдоволь потерлись о руку миледи и высыпали
обычные вопросы о здоровье, он узнал и меня - и друзья бросились друг другу
в объятия.
ГЛАВА II