"Павел Гейцман. Смертоносный груз "Гильдеборг"" - читать интересную книгу автора

урана. У нас не было защитной одежды против радиации, резиновых сапог и
рукавиц, но мы о них и не думали. Страх, с которым мы все вре- мя плавания
следили за детекторами, исчез. Что значит возможность невидимого облучения
по сравнению с видимым ужасом там, наверху?
Мы отчетливо слышали, как шлюпки тычутся носами в стальные плиты
бортов. Моторы работали, чтобы удержать шлюпки на волне при выходе экипажа.
Мы были глубоко под ватерлинией. Конструкции судна отчетливо передавали
каждый звук. Потом Гут, как загнанный, остановился. Мы с трудом приоткрыли
тяжелые железные ворота, и перед нами возникла длинная батарея огромных
резервуаров. Питьевая вода!
- Здесь! - сказал Гут, запыхавшись. - Это единственная надежда; может
быть, нас тут не найдут.
Батарея из соображений безопасности была разделена на ряд
самостоятельных камер. Каждая камера имела на вершине собственный
воздуховыпускной и вентиляционный люк. Гут уже карабкался к одному из них по
железной лестнице. Верхняя часть исчезала высоко в темноте. Я и не пытался
определить ни объем, ни высоту.
- Всюду вода, - хрипло шептал мне Гут, - но эта камера отключена, в нее
невозможно напустить воду. Время от времени мы немного занимались
контрабандой... - но не сказал, кто были эти "мы", он только глубоко
вздохнул и на животе пополз к вентиляционным люкам. - Если мы изнутри запрем
замок люка, то им надо будет разрезать целую батарею, - объяснял он
торопливо, как будто хотел успокоить себя и меня. - Здесь безопасно, и никто
об этом не знает. Теперь уж на самом деле - никто, - добавил он, и мне
показалось, что он пытается что-то прочесть на моем лице в кромешной тьме
нижнего трюма.
Замок открылся, и мы приподняли крышку люка.
- Иди первый, я должен закрыть!
Я пролез через тесное отверстие, нащупал стальные ступеньки лестницы и
ощупью, с трясущимися коленями, шаг за шагом начал спускаться вниз. Матовое
пятно света над головой погасло. Я услышал стук предохранительной защелки.
Темнота - глубокая, непроницаемая и абсолютная - окружила нас. Мы были
закупорены в бутылке, запаяны в консервной банке, погребены в бочке под
поверхностью моря. А где-то над нами и вокруг нас разыгралось что-то, о чем
на следующий день все мировые агентства печати дадут одинаково сенсационное
сообщение: "СУДНО С ГРУЗОМ U3О8 НА ПУТИ ИЗ АМСТЕРДАМА В ГЕНУЮ БЕССЛЕДНО
ИСЧЕЗЛО!"
Но тут я задрожал от страха, и зубы у меня громко застучали. Никогда не
дойду я до последней ступеньки лестницы, никогда не ступлю на дно этого
омута! В следующее мгновение я просто задохнусь. Но наконец я почувствовал
дно резервуара, и на меня навалилась безмерная усталость. Мне хотелось
залезть еще глубже во тьму, свернуться в клубочек и спать. Я хотел ни о чем
не думать, ничего не слышать. Ведь это сон, страшный сон! Через минуту я
встану и пойду на утреннюю смену. Мир прочен и постоянен, в мире есть
порядочность и свой порядок. Действуют законы и права, конвенции и договоры;
человеческая жизнь имеет огромную цену. Никто не смеет безнаказанно поднять
на другого руку. Добро и справедливость, свобода и правда - ценности
человеческого духа...
Но Гут сокрушенно сказал:
- К черту! Найти нас не смогут, но что будем жрать? И что будет дальше?