"Мишель Гельдлин. Ветер умирает в полдень [D]" - читать интересную книгу автора

расставил все по своим местам после той свистопляски, что устроило
телевидение. Этот человек поднялся на защиту тех, кто, быть может,
позволил погибнуть его сыну.
Восхищение пришло не сразу. На первый взгляд, открытое письмо Джесса
рисовало Дэвида в невыгодном свете. Отцу не пристало поступать таким
образом по отношению к сыну. Даже о его самоубийстве он говорил так,
словно сам не верил в него и лишь пытался себя убедить. Но когда Адриан
разобрался в этой истории, он лучше понял Джесса и оценил великодушие
этого человека, который из скромности или милосердия приписал благородные
чувства всем, кто был как-то связан с Дэвидом. Словно Дон Кихот - если бы
у того был сын - Джесс Уоррен бросился в бой с ветряными мельницами. Или
все объясняется гораздо проще: он о чем-то умалчивает. Может, Дэвид успел
приоткрыть ему свою тайну?
Журналисту не терпится встретиться с Джессом Уорреном, хотя он вовсе
не уверен, что в своем письме тот правильно освещает случившееся.
Вот это обращение, которое отец Дэвида разослал во все газеты,
что-либо писавшие о его сыне:

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ВСЕМ, КОГО ВОЛНУЕТ ЧУЖАЯ СУДЬБА

3 февраля незадолго до полудня моего сына нашли мертвым в пустыне, на
Междуштатной 80. Он покончил с собой. Сколько людей проехало мимо Дэвида,
не подозревая, что он нуждается в помощи?
Рядом с ним лежала короткая записка, написанная его рукой:
"Одиннадцать часов я ждал, что кто-нибудь остановится. Я совсем
замерз. А они проезжают мимо".
Я хочу оправдать людей, которые в ту ночь, в те часы не затормозили у
машины моего сына и навлекли на себя всеобщее осуждение.
То, что произошло с Дэвидом, нельзя расценивать как событие всеобщей
значимости. Но пресса, в первую очередь телеведущие в своих выпусках
новостей оповестили об этом всю страну. Особенно Куки Кармоди в своей
передаче пытался уверить телезрителей, что человек одиннадцать часов
тщетно ожидал помощи, но столкнулся с всеобщим эгоизмом и в конце концов,
не выдержав холода, поддался отчаянию и покончил с собой.
В те дни все мы - мать Дэвида, его жена, все наши друзья и я сам -
испытывали одно и то же чувство. Возможна ли такая бесчеловечность? Как
мог пренебречь своим долгом дорожный патруль? Куда подевались все
водители, которые, как говорят, всегда останавливаются, чтобы протянуть
руку помощи попавшим в беду?
Мы тоже приняли записку нашего сына за чистую монету и готовы были
проклинать весь мир.
Уверен, что люди, которые обнародовали послание Дэвида, сделали это
из лучших побуждений, потому что приняли его за прощальное письмо.
Записка заслуживала публикации, ведь человек одиннадцать часов подряд
напрасно взывал о помощи.
Но позже, когда мы немного пришли в себя, нам стало ясно, что тех,
кто проезжал мимо этого места, да и всех жителей Вайоминга обвиняют
несправедливо. Многие по-дружески относились к Дэвиду, пока он жил в этом
штате.
Сейчас я лучше понимаю эту записку, ее подлинный смысл, выдающий