"Линия фронта прочерчивает небо" - читать интересную книгу автора (Тхи Нгуен Динь)IVПрограмма тренировочных полетов четвертой эскадрильи подходила к концу. Утром, после отработки в воздухе действий звена в условиях сплошной облачности, «автобус» вез пилотов «четверки» домой. Тревога застигла их посреди дороги. Машина остановилась под деревьями, и Киен приказал всем укрыться в траншее, извивавшейся по склонам придорожных холмов. Они спрыгнули на шоссе, шумя и перекликаясь, как школьники, вырвавшиеся на перемену, и рассыпались по окопу. Над бруствером закачались каски; от ячейки к ячейке полетели реплики и остроты, а потом даже и сигареты с зажигалками. — Ну и тишина! — Мертвое царство! — Сознайся, ты хоть сегодня закончишь свой птичник? — Ребята, к нам повадилась лиса. Вчера, только я улегся, слышу, куры раскудахтались — сил нет. Припустил туда со всех ног. Посветил фонариком, — одной курицы как не бывало. И, обратите внимание: наседки! — Слушай, Бан, ты должен сегодня закатить пир. Часто ли нас навещают дамы! Хоть чай поставь! — Идет! За чем дело стало… — Вот Длинные серые Ф-105 вырвались из-за дальних холмов, стремительно набирая высоту. Одна за другой громыхнули бомбы. Американцы развернулись и снова заходили на холмы, окутавшиеся дымом и пылью. — Ракета! Смотрите, ракета! Полоса сероватого дыма, все удлиняясь, устремилась к самолетам. «Громовержцы» сломали строй — одни спикировали к земле, другие рванулись вверх или в стороны — и исчезли, оставив на земле огромный костер, полыхавший у бамбуковой изгороди. Летчики выбрались на дорогу. Шагавший рядом с Лыонгом Тоан обнял его за плечи: — Здорово янки наловчились уходить! — Ладно, не горюй! — Лыонг хлопнул его по спине. — Сочтемся с ними. Через неделю нас поставят на боевые полеты! Полдень выдался особенно напряженный. Тревоги следовали одна за другой, без перерыва. Около часу, быстро набирая высоту, вылетел один МиГ. Минут через тридцать ребята, услыхав, что он возвращается, выскочили на поле. Белая машина делала вираж над аэродромом. — Точно! — задрав голову и сощурясь, крикнул Бан. — Он выпустил одну ракету! Командир эскадрильи и политрук, сидевшие в дежурке, тоже выбежали на дорожку. — Кто это? — спросил Кхай. — Наверно, Лан, — ответил Киен, наблюдая за снижавшимся вдали самолетом. Едва летчики вернулись в домик, за дверью показался шагавший мимо Фук. — Эй, Фук! — закричали они. — Какие новости? — Только что уничтожили беспилотный самолет-разведчик! — Фук широко улыбнулся, войдя в дежурку, снял каску и сел на скамью. — Отлично сработано! Да, — он обернулся к Лыонгу, — на РБ-66, что ты сбил, было семеро американцев: четверо сгорели в машине, трое выпрыгнули с парашютом. Двоих поймали в то же утро, а третий умудрился где-то спрятаться, так что его схватили только вчера. Эх, плакала сегодняшняя учебная программа! Есть сведения, что скоро Фук, торопливо выпив чашечку чая, побежал дальше. Техники в сплетенных из травы шляпах с полями шире плеч сидели — каждая бригада у своих «подопечных» МиГов, не отлучаясь ни на минуту от готовых к бою истребителей. Лица их стали красными, гимнастерки на спинах взмокли от пота. Они искали несуществующей прохлады в лоскутьях тени, отбрасываемой телами и крыльями самолетов. Зато считанные секунды после тревоги — и техники запустят турбины. Хуже всего, пожалуй, было пилотам. Им приходилось ждать в полном летном снаряжении, которое здесь, на земле, казалось нестерпимо жарким и тесным. В дежурке два маленьких вентилятора крутились без остановки. Летчики очередной смены, застегнутые и зашнурованные, с полетными картами в планшетах, сидели, прислонясь к стене и глядя перед собой. Никто из них не повышал голоса, не делал резких движений. Но, если понадобится, они за несколько секунд добегут до самолетов и займут места в кабинах. Ребята из «четверки» выслушали приказ и начали полеты. В воздух поднялась первая пара, за нею еще одна. На бетонной полосе, где только что молча дремали сверкавшие на солнце МиГи, все зашумело и пришло в движение. Автомобили сновали, как ткацкие челноки. Ревели реактивные моторы. Среди автомашин и самолетов вертелась смешная трехколесная велотележка; на ней восседал парень с румяными, как у девушки, щеками. Он развозил мороженое и кофе со льдом. Всюду, где останавливалась тележка, раздавались шутки и смех. Бан только что взлетел в паре с Тоаном. Лыонг, приземлившийся вместе с Шау, уселся на траву, снял шлем и, прихлебывая кофе со льдом, следил, как друзья его выполняли в воздухе фигуры высшего пилотажа. Рядом двое других летчиков готовились к полету, разыгрывая его элементы с двумя маленькими раскрашенными моделями, похожими на детские игрушки. Шау улегся на спину, положив голову на руки, и прищурил глаза. — Ничего не скажешь, Тоан ведет машину очень легко! И расчет у него точный!.. Смотри, смотри! Бан-то каков, ну и отмочил! — Шау, расхохотавшись, приподнялся и сел. МиГ ведущего выделывал в воздухе чудеса. — Высший класс! — улыбнулся в ответ Лыонг. — Никогда не забуду, как он надул одного янки. Тот был на Ф-105. Бан стал уходить от него. Американец обрадовался и погнался за ним. Тогда Бан развернулся, пропустил американца вперед, зашел ему в хвост и сбил раньше, чем тот успел голову повернуть. За ним погнались четыре или пять вражеских машин. Он уходил не очень быстро. И вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов и пошел на них в лоб. Янки рассыпались в стороны, а он перевернулся через крыло, спикировал к земле и ушел на бреющем. — Слушай, Шау, надо что-то сделать, чтобы вечером Бан хоть ненадолго повидался с женой. — Конечно, она второй день сидит в гостинице: небось все глаза проглядела. Наш командир за эти дни стал еще злее к врагу! Оба истребителя завершили полет и снижались, делая круг над аэродромом. Вдруг в небо взвилась зеленая искра. «Тревога!..» Вспыхнула еще одна ракета. «Боевой вылет!..» Друзья вскочили. Четыре МиГа один за другим пронеслись по бетонной полосе и с грохотом оторвались от земли. Набирая высоту, они быстро уменьшались в размерах и вскоре растаяли где-то у горизонта. На аэродроме воцарилась тишина. Лишь негромко гудели автомашины, отвозившие техников эскадрильи в конец полосы, где они будут ждать самолеты. Следом ехала карета аэродромной Скорой помощи с красным крестом. Бан, патрулировавший с Тоаном над аэродромом, получил приказ идти на посадку, и они приземлились. Прошло пятнадцать минут… Двадцать… Двадцать пять… По радиостанции командного пункта из-за помех и шума трудно было разобрать сообщения пилотов. Но привычные уже офицеры понимали их с полуслова и шепотом комментировали: — Встретили противника… Вступили в бой. — Один Ф-105 не успел сбросить бомбы, упал на поле и взорвался. — Судя по всему, Куанг ранен… — Горит еще один «громовержец». Тридцать пять минут… Сорок… Весь аэродром замер. Глаза в ожидании устремились к горизонту. «Возвращаются!..» Темная черточка показалась на фоне туч. Самолет быстро приближался. Людям казалось, будто от него еще веет пороховым жаром. Качнув крыльями, истребитель побежал по полосе. Еще две темные точки появились среди медленно розовевших на горизонте облаков. Летчики четвертой эскадрильи увидали «газик» командира полка. Он мчался к концу бетонной полосы, где, готовясь выключить двигатель, грохотал приземлившийся МиГ. Два других истребителя, приглушив турбины, пошли на снижение и мягко коснулись земли. Пять минут… Десять минут… Двадцать минут… «Газик» побежал обратно. Летчики видели, что в машине вместе с командиром сидят трое вернувшихся товарищей. «Газик» ехал очень быстро. Тхуан, сидевший рядом с шофером, обернулся назад и, кивая головой, слушал, что говорили ему пилоты: Солнце село. Аэродром погрузился в бескрайние вечерние сумерки. На дорожке осталось лишь несколько дежурных самолетов, выстроенных в линию. Их черные силуэты отпечатались на красном пологе долгого летнего заката. Летчики и техники дневной смены все уже вернулись в городок. Автомашины только что доставили ночную смену. Началась подготовка к полетам. В конце полосы, там, где ждут приземляющиеся истребители, никого не было. У самого края бетона, словно позабытый людьми, стоял пустой грузовик. Но если прислушаться, можно было уловить в тишине негромкие звуки музыки. Люди с тягача сидели на траве вокруг маленького транзистора. Опустился туман и укрыл синей дымкой огромное летное поле. … Певица пела колыбельную, которую напевали испокон века матери в Южном Вьетнаме, укачивая своих детей. Голос ее, далекий и такой близкий, проникал в сердце. …Плакать не надо, слышишь, родной, Люди давно улеглись на покой… Слушатели молчали. Они сняли свои широкополые шляпы. По их лицам бежали капли пота, смешанного с машинным маслом. Это были техники МиГа, который не вернулся. … Колыбельная песня умолкла. Но эхо ее звучало в порывах вечернего ветра, игравшего высокой травой. Вокруг становилось все темнее. То тут, то там замелькали электрические лампочки. Один из техников, захватив в горсть траву, вырвал ее и поднял голову: — Вроде стало чуть-чуть попрохладней. — Слушай, а правда, что вечерняя и утренняя звезды — это одна и та же звезда? — Эй, помолчи! «…Я был потрясен, я не мог понять, отчего здесь дети не плачут. Карательный отряд, вошедший в деревню, стрелял вдоль улиц и поджигал крытые соломой хижины». Радио Ханоя передавало статью какого-то американского журналиста из Южного Вьетнама. «Морские пехотинцы расстреливали попадавшихся им буйволов и коров и забрасывали гранатами убежища и щели. Когда я подошел к одному из таких убежищ, я увидел вылезавшую оттуда женщину с ребенком на руках и старика…» В траве завели свои трели цикады. Стрекот то робко стихал, то раздавался снова, перекликаясь с голосом диктора, и вдруг умолк, будто прислушиваясь. «…Около горящего дома американский капитан схватил мальчишку лет четырнадцати. У него была перебита правая рука, из кровоточащей раны торчал белый обломок кости, угловатый, как острие ножа. Капитан приказал переводчику спросить: «Где партизаны? Где Вьетконг?..» Ребенок смотрел на него молча. Он не кричал и не отвечал ни слова. Капитан вытащил пистолет, выругался и выстрелил в землю рядом со ступней мальчика. Но тот по-прежнему стоял молча…» По небу пробегали последние отблески света. Загорелись звезды — их становилось все больше и больше. Над зарослями бамбука поднимались струйки дыма. Люди вернулись с поля, разожгли очаги и готовили на них ужин. Окружающий мрак сгустился. Бетонная полоса вокруг техников вдруг озарилась разноцветными огнями. Это включили ночное сигнальное освещение. Аэродром продолжал свою работу. Издалека послышался шум автомобильного мотора. Потом около них затормозил «газик», из машины вышел офицер. — Это пятая бригада? — О-о, комиссар приехал, — зазвучали приглушенные голоса. Кто-то выключил приемник. — Где товарищ Фыонг, ваш начальник? — спросил комиссар полка. — Здесь! Один из людей отделился от группы и вытянулся по стойке «смирно». — Поезжайте домой, ребята, — мягко сказал комиссар. — Уже поздно, пора ужинать. — Разрешите доложить!.. Куанг ведь еще… — Знаю. Завтра все точно узнаем. Они забрались в машину. Тягач зажег фары и медленно тронулся с места. Вдруг ночь содрогнулась от чудовищного грохота. По бетонной полосе заметались огненные отсветы. Поблескивая в лучах фонарей, пронесся по ней самолет, молнией взмыл ввысь и растворился в черной бездне. Огни на полосе погасли, и мрак снова окутал окрестность. Где-то высоко-высоко уносилась вдаль огненно-красная точка среди молчаливо мерцающих звезд. |
||
|