"Валерий Генкин, Александр Кацура. Завещание беглеца" - читать интересную книгу автора

называемую идею устойчивого развития, довольно убедительно показав ее
внутреннюю противоречивость. А заодно не без юмора прошелся по мрачным
представлениям о назревающем глобальном экологическом кризисе или даже
коллапсе. Злые языки утверждали, что Бодкину не дают покоя лавры Чижевского,
о котором говорили как о Леонардо да Винчи двадцатого века. Однако Александр
Леонидович Чижевский успел вовремя отодвинуть на второй план поэзию,
живопись и историю, с тем чтобы сделать ощутимый вклад в биофизику: он-то и
создал гелиобиологию.
Бодкин не оставил заметного следа ни в одной области науки и
искусства - Леонардо да Винчи своего века из него не вышло. Но после
двадцати лет проб и ошибок в нем обнаружились два свойства. Во-первых, сэр
Монтегю развил в себе обостренное чутье на ожидаемые зигзаги и катаклизмы в
развитии научного постижения мира. Он безошибочно определял горячие точки и
предсказывал тупик для одних идей и торную дорогу для других. Он поставил
крест на надежды в области высокотемпературной сверхпроводимости, предрек
кризис некоторых направлений традиционной медицины и фармацевтики
(подчеркивая, например, вредоносные последствия применения аспирина и
альбумина, излюбленных средств американских эскулапов от всех болезней),
снисходительно отнесся к практике клонирования, довольно точно определил
этапы окончательной победы над раком и СПИДом, но не упустил случая указать
на ряд пагубных последствий повсеместного распространения компьютерных сетей
и Интернета. Несколько лет он находился в положении Кассандры: его
пророчества встречались холодным скептицизмом, а то и насмешками. Но время
шло. Одно за другим сбывались предсказания "старого Монти", и отношение к
нему переменилось. Его пригласили на должность консультанта министерства
планирования научных исследований. Вот тут и проявилось второе ценное
качество Бодкина - он оказался редких способностей организатором.
Столкнувшись с задачей управления сложными системами, Бодкин осознал
неизбежность нового кибернетического взрыва, аналогичното буму полувековой
давности, связанному с развитием микроэлектронной технологии. Сэр Монтегю
утверждал, что одряхлевшая полупроводниковая микроэлектроника зашла в тупик,
каковое обстоятельство влечет за собой неминуемый упадок в роботоике,
вычислительной технике и прочих ипостасях искусственного интеллекта.
Компьютеры последнего поколения блестяще играли в шахматы, сочиняли музыку
(толпа не отличала ее от созданной человеком), решали довольно сложные
инженерные задачи, но откровенно пасовали перед задачами нового типа - с
нечеткими условиями и размытыми границами. Но именно такие проблемы
возникали в болезненных точках развития человечества по всему миру, а
особенно - в огромной и все еще пугающей России. Единственный путь
преодоления кризиса Бодкин усматривал в создании мозгоподобных биологических
автоматов. "Если Англия не хочет плестись в хвосте мирового процесса
развития научных и технологических идей, - заявил сэр Монтегю, - она должна
немедленно приступить к разработке всеобъемлющей программы создания
биокибернетических устройств, пока это не осуществили американцы, японцы,
китайцы или русские, которые вот-вот сделают первые шаги в этом
направлении". Однако министерство планирования науки Ее Величества
отказалось поднимать перед парламентом вопрос об ассигновании восьмидесяти
миллионов фунтов на предлагаемую программу - суммы, названной сэром Монтегю
в качестве приблизительной оценки.
Разгневанный Монти произнес страстную речь на встрече итонцев своего