"Неархос Георгиадис. Жертвы невмешательства [NF]" - читать интересную книгу автора

разделяет земного дельфина и супердельфина - это пропасть времени,
необходимого, чтобы стадо стало обществом. Телепатические возможности у
них в зачаточном состоянии, словарный багаж составляет что-то около
полусотни определений, правда, с варьирующейся эмоциональной окраской,
придающей одним и тем же звукам больше значений. Способностей к телекинезу
они не проявляют вообще. А для нас именно телекинез стал тем необходимым
звеном на пути к разуму, как руки человеку. Без этого качества дельфин не
может изготавливать и использовать инструменты, не может обрабатывать
материал, не способен оказывать влияние на окружающую среду. И его мозг не
развивается дальше и не превращается в мозг логического существа. Это мозг
младенца. Я и относился к земным дельфинам как к детям. А они единодушно
признали меня вожаком.
Но я уходил к ним от людей не только чтобы развеяться. Я пытался пробудить
в них дремлющие силы, хотел вызвать к жизни ростки разума, теплящиеся в их
мозге. И любая, даже самая мизерная удача радовала меня несказанно,
вдохновляла на продолжение здесь моей многотрудной миссии.
Я рисовал в их мозге самые простые, самые доходчивые картины, подсказывая,
как можно пользоваться им той или иной особенностью организма. Я убеждал
их, что и у дельфинов есть много способностей, которые надо развивать...
Но мне так и не удалось убедить их даже в простом, что я не вожак, а
учитель.
Однажды во время одного из таких уроков, я почувствовал легкий толчок в
бок. Даже не толчок, а будто легкое скользящее прикосновение. Я повернул
голову, но никого рядом с собой не обнаружил. И снова почувствовал
прикосновение к боку. Суис, моя самая прилежная ученица, научилась
действию усилием мысли!.. Впрочем, конечно же, не мысли - для нее была
передача образа. Я увидел в ее мозге такую картину: большой и почему-то
весь белый дельфин важно плывет впереди стаи, а к его боку жмется
маленькая серенькая самка. И она чувствует покровительство и силу,
нежность и ничуть не обидную снисходительность белого дельфина,
В тот же день мне удалось установить контакт с очень влиятельным
респондентом, который стоял наверху государственного аппарата острова,
заведовал весьма важной отраслью - экономикой.
Но я спешил снова к Суис. И моя первая большая ошибка в миссионерской
деятельности была в том, что я привязался к Суис. Сначала я был с ней
по-отечески строг и требователен, но она восхищала меня своей
сообразительностью, а когда я строжился на что-нибудь, она так умильно и
непосредственно жеманничала, что я забывал об учительствовании и
превращался в такого же шкода, как она. Игра нас как бы уравнивала.
Движения Суис были удивительно пластичными. Вообще тела дельфинов стройнее
и подвижнее, чем наши. Эта разница, конечно, не в том, что мы развились до
ожирения, просто я был неуклюж в непривычном тяготении Земли, которое было
ощутимо выше нашего. А может, я был просто ослеплен... Мозг ребенка, но
тело взрослой особи... Я любовался Суис.
Между тем я все лучше узнавал людей. Дельфины охраняли меня, когда я
выходил на связь со своими респондентами, насильно кормили меня, если я
чересчур увлекался контактом. Какими бы путаными ни были мысли людей, я
все свободнее проникал к подспудному в их сознании. Я начал понимать
проблемы, доискивался до источников бедствий в государстве. Источники
бедствий не лежат в глубине, они очень ясны, просто люди очень