"Кэтрин Джордж. Однажды в грозу... [love]" - читать интересную книгу автора

восстанавливала душевное равновесие. Но с одной рукой много не
наработаешь, и, значит, этот способ отпадает. Остается прогулка по саду.
Этот вечер, несмотря на прекрасную солнечную погоду, напоминал ей
начало учебного года: лето было на исходе, воздух "покалывал" совсем
по-осеннему. Она с недовольством заметила успевшие созреть ягоды на
ежевичных кустах живой изгороди и желтеющие листья деревьев. Конечно, не
смена сезона вызвала у нее такое настроение. Все дело было в сегодняшней
встрече с Алеком. Стоило ей, Касси Флетчер, такой взрослой,
уравновешенной, достигшей внутренней гармонии, увидеть его, как она снова
стала двадцатилетней девчонкой, неспособной совладать с собственными
чувствами.
Касси резко повернулась и вошла в дом. Порывшись в чулане под
лестницей, она вытащила старый альбом фотографий, обтерла пыль с обложки,
отнесла его в гостиную и листала до тех пор, пока не нашла страницы,
ставшие летописью ее романа с Алеком Невилем. Это был настоящий роман.
Алек бурей ворвался в ее жизнь, изменив течение длинного, жаркого лета, и
так же ушел, оставив глубокие раны в душе Касси.
Касси смотрела на любительские снимки. Когда она встречалась с
Алеком, казалось, вечно сияло солнце. Нелепые завитки волос падали ему на
глаза, а серьга вызывающе поблескивала в ухе. На других фотографиях он
бросал мяч собаке; театрально позировал, с ухмылкой на губах; лежал,
смертельно усталый и уязвимый, на берегу реки, отсыпаясь после ночных
вызовов и невыносимо долгих смен в пеннингтонской клинической больнице.
На фотографиях, которые снимал он, Касси смотрелась очень серьезной
девушкой с затянутыми в тугую косу волосами, глядевшей с некоторой
опаской, будто с самого начала чувствовала, что кончится все это слезами.
Остальные страницы оставались пустыми. Казалось, что после его
отъезда фотографировать было уже нечего. Касси захлопнула альбом и,
вскочив на ноги, оглядела себя в старинном зеркале, которое купила к
своему дню рождения. Алек Невиль уехал из Пеннингтона в Лондон, где
получил повышение, и ей казалось, что жизнь оборвалась. Чтобы как-нибудь
снова начать жить, она всячески старалась более не быть той, прежней. Даже
перестала накручиваться на огромные бигуди, с помощью которых выпрямляла
свои курчавые волосы. Ей хотелось подстричь непослушную гриву, но на это
не хватало денег, и пришлось оставить как есть. В лабораторию она ходила,
собрав волосы в пучок, с головой погружалась в работу, стараясь забыть о
существовании Алека Невиля. Увидев свое отражение, Касси покачала головой.
Теперь у нее снова были густые кудри, в то время как Алек Невиль явно
стригся у искусного и дорогого парикмахера, ибо волосы его лежали очень
аккуратно. Серьги и в помине не было: ведь он стал серьезным врачом. И
еще: десять лет назад, при таком же росте, он выглядел как скелет, теперь
же это был мужчина мощного телосложения, и очертания его мускулов
проступали сквозь дорогой материал костюма.
Касси сверкнула миндалевидными глазами и фыркнула. Сдались ей эти
мускулы! Пусть бы она даже сохранила свое чувство к нему - но ведь этого
не было! - теперь-то он наверняка был женат на дочери какого-нибудь
светила медицины; у него, видимо, семья, большой дом, несколько машин; он
был человеком не ее круга, и вряд ли их пути вновь когда-нибудь
пересекутся после того, как он примет ее на следующей неделе.
Касси не в состоянии была работать ни в саду, ни в кабинете. Хорошо,