"Сергей Герасимов. Часть той силы (Фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

а он будет все время рядом, будет заглядывать мне в рот, будет смотреть
фильм вместе со мной, будет отравлять мою радость. Потому что я буду знать,
что я его убил, ты понимаешь? Я сделал это! После этого он не даст мне жить.
Я уже никогда не буду жить нормально. Он будет висеть на мне как камень!
- Это пройдет, - сказал Рустам. - Не думай, что я не понимаю. Я видел
смерть, и видел тех, кто убивает. Убивать - это грех. И если есть Бог, то он
все видит и все помнит. Когда я убью эту сволочь, я стану ходить в церковь
каждую неделю. Я буду просить у Бога прощения. Он же прощает все грехи,
значит, простит и меня. Но пойми, почему я это делаю: в сердце я знаю, что я
прав. Я знаю, что это убийство, именно это, на самом деле не грех, это
добро. Эта тварь должна быть убита.
- Грехи, может быть, и прощаются, - сказал Василий, - но вина все равно
остается. Мою вину мне никто не простит. Вина - если она есть, то она есть,
ты от нее никуда не денешься. Она так же реальна, как ты или я, как это
озеро. Я не смогу с этим жить.
- Хватит базикать, - сказал Рустам и открыл дверцу машины. - Чем
быстрее мы его кончим, тем лучше будет для всех. Вспомни, что он сделал с
твоей девушкой.
Рустам был коротким и плотным мужичком, будто сплющенным по оси игрек.
К тридцати годам у него уже почти не осталось волос, а рот был полон
вставных зубов. Его лицо и голос всегда были спокойны, что бы он ни делал, и
о чем бы он ни говорил, но порой это было страшное спокойствие, черное и
тягучее, как жидкая смола. Это был человек, способный на все. Когда Василий
говорил с ним, у него всегда было странное чувство, напоминающее чувство
человека, наклонившегося над краем пропасти.
Рустам снова вышел из машины.
- Что с ним? - спросил Василий.
- Спит, сволочь.
- Конечно, спит. Ты же накачал его таблетками. Ты хоть знаешь, что это
было?
- А зачем мне знать? Колеса какие-то. Он же давно на таблетках сидел.
Сегодня он принял дозу, большую, чем всегда, вот и все. Пульс медленный, но
бьется. Я на шее нащупал. Значит, пока живой.
- Он бы все равно скоро умер, - тихо сказал Василий. - Наркоманы долго
не живут.
- Точно. Поэтому не волнуйся. Все будет окей.
До полыньи было метров сто или сто пятьдесят. Полоска черной воды
перерезала белую поверхность озера наискосок. Видимо, какой-то местный
заводик спускал в озеро теплые стоки. Идея была в том, чтобы пустить машину
по льду в сторону полыньи. Она обязательно провалится под лед. В свое время
озеро притягивало купальщиков и рыбаков, но вот уже три года, как его берега
оставались безлюдны, и летом, и зимой. Вода стала слишком грязной, вся рыба
сдохла, озеро превратилось в большой отстойник. Вполне возможно, что машину,
затонувшую далеко от берега, вообще никогда не найдут. Как и того человека,
который остался внутри машины.
- Меня другое бесит, - сказал Рустам, - Эта падаль спит и ничего не
соображает. Он даже не знает, что должен умереть! Мы накачали его дурью под
самую макушку, а он теперь спит и улыбается. И он умрет спокойно. Он никогда
не узнает, что мы его убили. Это неправильно, он должен обмочиться от
страха, должен биться головой об железо, весь раскровяниться и умолять меня,