"Сергей Герасимов. Часть той силы (Фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

- Куда это я должна уйти?
- Домой. Насколько я понимаю, ты живешь в соседней квартире, а к моему
внуку приходишь только, чтобы переспать. Поэтому уйти тебе будет нетрудно.
- Полегче, пожалуйста, - сказал Ложкин. - Это все же моя жизнь, и
влазить в нее никто не будет. Даже вы. При всем моем уважении.
- Да неужели? - ухмыльнулся дед.
- Как он со мной разговаривает? - возмутилась Рита.
Дед сделал такое движение рукой, будто бросал в нее щепотку соли. Рита
сразу поперхнулась и замолчала.
- Ты сейчас просто уходишь, - сказал он, - иначе вместо одной бородавки
на шее у тебя вырастет три.
- Ты никуда не уйдешь, - сказал Ложкин.
- Да пошли вы все к черту!
Дед продолжал сидеть молча и неподвижно, ожидая, пока Рита уйдет.
Наконец, замок щелкнул и он впервые пошевелился.
- Кровь на лбу? - сказал он. - У меня не только кровь на лбу. У меня
выбиты четыре зуба и сломана рука. Если честно, то еще отбиты почки, печень
и имеется отличное сотрясение мозга. Такое, что ты на моем месте уже давно
был бы трупом. Смотри.
Дед уверенным движением вытащил правой рукой левую, закатил рукав
зеленой рубахи, и Ложкин с отвращением и почти с тошнотой посмотрел на
страшно раздувшееся синее предплечье, неестественно изогнутое, с кожей,
из-под которой явно выпирал осколок кости.
- Видел?
- Это серьезно. Вам надо в больницу.
- Да в гробу я видел твою больницу, - ответил дел. - Это все равно уже
не заживет. Лучше принеси выпить за встречу. Возьмешь у меня в сумке, там
есть пузырек. Не забудь стопки и графин. Из бутылки наливать не будем, пока
я жив.
Дед вздохнул, поднял на Ложкина живые молодые глаза, такие же молодые,
как и раньше.
- Это все ерунда, малыш, - сказал он, - просто встретил в поезде двух -
трех хулиганов, которые не захотели уступить мне дорогу.
Затем они выпили, как всегда при встречах, выпили из желтого фамильного
графина. Дед уверенно разливал жидкость в микроскопические стопочки, а
Ложкин наблюдал, как стопки наполняются до самых краев, так, что больше ни
капли в них не помещалось. Этот фокус с наливанием до самого края восхищал
Ложкина еще в детстве, годков с четырех, когда он впервые увидел фамильный
графин, появлявшийся только на семейных праздниках и встречах гостей. В то
время семья была велика, а дед был таким же, как и сейчас, большим и очень
властным человеком, иногда несправедливым до слез и всегда страшным. Его
боялись даже животные, - даже чужие собаки никогда на него не лаяли. Дед до
сих пор оставался главой семьи, хотя семьи больше не существовало. Впрочем,
семья Ложкиных жила независимо от людей: люди появлялись и уходили,
рождались и умирали, уезжали в дальние страны, бывали прокляты и отвергнуты,
порою сами забывали семью, которая все равно оставалась все той же,
неизменной, нерушимой, почти волшебной семьей Ложкиных, и, казалось, что она
останется жить даже тогда, когда ни одного из Ложкиных не останется на
свете.
Они выпили и съели разную мелочь, залежавшуюся в холодильнике; дед, как