"Сергей Герасимов. Моментальное фото" - читать интересную книгу автора

бы мы были на льдине и льдина между нами треснула, вот тогда бы это имело
значение - но это уже совсем чепуха...
- Я мерял, - сказал отец, - за вчера она раздвинулась на полтора
сантиметра.
- Так и дом завалится.
- Никуда он не завалится, обычное дело, - отец говорил спокойно, -
когда я женился, тоже поначалу пошла трещина.
- И что же?
- Пробовал ремонтировать, не получалось. Нанимали рабочих, ходили
жаловаться, потом отец помогал. Соседи советовали, умно советовали. Так и
жили. Вероника уже родилась. Бабка моя, царство ей небесное, уже тогда
ходила скрюченная в три погибели, но умна была, даже греческий знала -
выучила в монастыре... Гавчик, не лезь... Однажды сказала, что щель надо
заделывать вдвоем. Я сперва не поверил. Как-то в праздник мы рано встали и
решили ремонтировать дом вместе. Ко второму дню праздника щели уже не было.
Сейчас ты даже не найдешь того места.
- Отец говорит, что щель нужно ремонтировать вдвоем, - сказал он жене.
- Только когда сваришь борщ вместо меня, - ответила Вероника, - а потом
постираешь нижнее белье четырех человек, уберешь в доме и нарвешь вишен на
пироги. Все, вопрос исчерпан.
- Я тоже, кажется в столяры не нанимался. У меня точно такой же медовый
месяц, как и у тебя. Совсем не обязательно строить из себя ретивую
домохозяйку, еще будет время. Через три недели мне в институт. Я должен хоть
немного отдохнуть, я хочу спокойно провести время с тобой.
- Можешь отдыхать без меня, - сказала Вероника. - Спи, если хочешь, в
комнате с трещиной, а я буду спать на веранде, но только без тебя. На
веранде слишком мало места для двоих. Когда соскучишься один в холодной
кроватке, то закончишь ремонт и меня позовешь. Может быть я и прийду, если
будешь хорошо просить.
Выходя, он перевернул столик с какими-то катушками. Ее глаза побелели
до цвета лягушачьей кожи; так не бывает, подумал он. Он уже во второй или
третий раз замечал, какими странными могут быть ее глаза.
Следующие три дня они не разговаривали. Ночами он лежал один, в комнате
с трещиной, и трещина росла, особенно быстро по ночам - раздвигаясь, она
потрескивала, рвались ее внутренние нити, связи, то, что вечно было вместе и
никогда не собиралось рваться. Что может рваться там, в глубине земли, если
там нет ничего, кроме жирной черной земной плоти, побуравленной червями? Что
может рваться в сердце, если там нет ничего, кроме мяса?
На третий день треснули обе стены и потолок: дом разделился на две,
стоящие рядом, половинки. Звонили в город, но город латал свои собственные
дыры, воровал, давал взятки, мелкие и непомерные, драл налоги,
переименовывал улицы, рассаживал так и этак своих депутатов - чтобы они хоть
чуть-чуть в депутаты годились, издавал воззвания и займы, прикарманивал
зарплаты уже за четырнадцатый месяц подряд, разгонял недовольных, выпускал
на улицы милицейские патрули, размножив их, вероятно, на печатном станке,
принимал иностранные делегации - вобщем, жил полнокровной жизнью. А деревня
его не волновала.
Однако.
Однако, в один из дней пришли рабочие и настелили на крышу шифер,
прибив листы только с одной стороны - чтобы крыша раздвигалась; на чердаке