"Сергей Герасимов. Бабочка и мышь" - читать интересную книгу автора

- Ты ищешь туалет?
- Да.
Она подошла к постели и в ее руке оказалась тяжелая стекляння
пепельница.
Она вдруг увидела какое странное и чужое у этого человека лицо. Тогда
пусть и получает свое. Его глаза были блаженно закрыты. Ух, кобель ты
проклятый! Она размахнулась как молотобоец и тяжело опустила мертвый предмет
на живое тело.
Ударила сочно, от души, так что едва не повредила запястье. Пепельница
упала на пол; вмятина во лбу несколько секунд оставалась белой, будто
восковой, а потом вдруг наполнилась кровью. Сколько же там было? Пересчитать
сейчас или потом?
Потом, а то может вернуться жена. Жены обычно возвращаются вдруг.
Она стала одеваться, но руки и ноги не слушались. Что-то порвалось,
что-то оказалось наизнанку и так и было надето, что-то совсем не нашлось.
Быстрее!
Она накинула плащ и толкнула дверь. Дверь не открывалась. Замок! Она
провернула замок дважды. Господи, не в ту сторону! Повернула еще раз и еще
раз. Дверь оставалась запертой. Алиса взглянула в окно - за стеклом плясала
и гимасничала уродливая синяя копия ее самой. За вторым окном прыгал точно
такой же урод. И те же синие физиономии появились на семейных портретах,
украшавших стены комнаты.
Синие тени вставали в углах; она вновь услышала знакомый шорох и
увидела, как дубовый пол мелко вскипает и начинает превращаться в неровную
плитку.
Ну что же, не открываете дверь - и не надо.
Алиса подняла тяжелый дубовый табурет и выбила окно. Такси уже нет.
Конечно, не стал дожидаться всю ночь. Получил деньги и укатил. Она
повернула защелку и окно открылось - можно было и не разбивать.
Она бежала по дороге, ведущей вниз. Нужно спрятаться, затеряться среди
людей. Я знаю, с деньгами можно спрятаться, не найдут. Мне нельзя бежать
так, не выдержит сердце. Мне можно, мне все можно. Я все равно умру... - в
ее груди взорвалась ракета. Колени подогнулись и она упала на спину. Она
видела, как клены вырастают, вырастают, и превращуются в уродливые обгорелые
сосны.
Стволы сосен налились кровью и стали пульсировать, полупрозрачны.
Высокие кроны задергались от бешено бьющего пульса; ветер застонал в агонии;
голова запрокинулась и глаза увидели домик с распахнутым окном - дом
корчился от боли, боль была невыносима, такой боли просто не бывает, вы не
поверите мне, что я это видела, что я чувствовала это; воздух стал густым,
как патока, и облака забились в судорогах от удушья - отдайте воздух, им
тоже хочется дышать! Она подтянула сумочку с деньгами к свой груди - в
сумочке билось огромное живое сердце, его удары отдавались в пальцах; она
расстегнула змейку и увидела, как над дорогой летит смерть. Смерть была
похожа на черную женщину с белым лицом, ее черные крылья с белыми кончиками,
метра четыре с половиной в размахе, почти не двигались, она легко и невесомо
планировала в восходящем воздушном потоке, над нагретой дорогой, - совсем
как дельтаплан. Вот она приземлилась, оперла косу о вербу (верба сразу
завяла, пожелтев), сняла сапог и перемотала портянку. Потом разбежалась,
подпрыгнула, оттолкнулась от дороги и снова полетела. Нужно успеть достать