"Пожнешь бурю" - читать интересную книгу автора (Марш Эллен Таннер)

Глава 5

– А я говорю, вы этого не сделаете!

– Нет, сделаю, и вы меня не остановите!

– Если понадобится, привяжу вас к кабестану!

– Вы мне не хозяин!

– Нет, слава Богу! Иначе я бы уже умер от удара!

В споре, разгоревшемся в конце дня на верхней палубе «Горянки», участвовали Карл Уилсон и преисполненная решимости Мереуин, а объектом служило непоколебимое намерение девушки из любви к приключениям взобраться на место дозорного.

– Вы упадете и расшибетесь насмерть! – кричал боцман таким громким голосом, какого она никогда в жизни не слышала, – Я видел, как это бывало с самыми опытными людьми!

– В Шотландии я еще девчонкой лазила на лиственницы, – доказывала Мереуин, – а среди них попадались деревья в три раза выше этой мачты.

Карл нервно пригладил пышные, темные волосы.

– Я не позволю, мисс Макэйлис, а не послушаетесь меня, позову лорда Монтегю, чтобы он вас остановил!

Упоминание о маркизе еще больше укрепило решимость Мереуин привести план в исполнение. Истомившись от безделья после месяца, проведенного в море, она отчаянно жаждала развлечений, и ее вдруг охватило желание поглядеть, как выглядит судно с высоты птичьего полета. Изложение сего замысла вышедшему следом за ней на палубу боцману и привело к конфликту.

– Как вы полезете в этом платье? – поинтересовался он, недоверчиво оглядывая пышные юбки. – Вам никогда не протиснуться между парусами, тут же запутаетесь в снастях!

– Ну хоть попробовать дайте, – умоляла Мереуин.

– Нет!

Девушку удивило упрямство боцмана. Она привыкла к проявлениям нежной галантности с его стороны, поскольку Уилсон всегда обращался с ней так, словно она была сделана из тончайшего фарфора. Но Мереуин ни за что не хотела отказываться от своего замысла. Все ее существо переполняла беспокойная, кипучая энергия, и она точно знала – лишь опасное приключение способно утихомирить ее.

– Вы просто не представляете себе высоты, – добавил Карл, уговаривая девушку опомниться, – Один неверный шаг, и вы рухнете на палубу. Падение с такой высоты смертельно.

– Не рухну, – упрямо твердила Мереуин, желая рискнуть. – Я достаточно насмотрелась на членов команды и изучила все меры предосторожности.

– Да вы что, серьезно? Даже в штанах это было бы трудно! – Он безнадежно оглядел стройную фигурку. – Там и держаться особенно не за что, а на руках подтягиваться у вас сил не хватит. Кроме того, если вовремя не сориентироваться, ветер может швырнуть вас прямо на реи!

– Посмотрим! – озорно крикнула Мереуин, и не успевший вмешаться боцман только бессильно смотрел, как она ухватилась за крепкие канаты и принялась ловко взбираться вверх, на мгновение продемонстрировав ему узкие щиколотки и крепкие белые икры.

– Мисс Макэйлис спуститесь немедленно!

– Все в порядке, – заверила она, переполненная волнением, глянула вниз и увидела колышущееся лазурное море.

Мереуин уверенно добралась до первой нок-реи, подтянулась, упираясь ногами в опасно раскачивающуюся поперечину веревочной лестницы, и по примеру матросов прижалась к рее, прислушиваясь к ритмичному похлопыванию тяжелых парусов. Бросив с салинга взгляд вниз, она обнаружила, что оказалась гораздо выше, чем воображала, и почти не видит отчаянных жестов боцмана и не слышит его криков. Крепко вцепившись в натянутый фал, выгнула шею, приглядываясь к месту дозорного высоко над головой, откуда высовывалась изумленная квадратная физиономия матроса Аскью. Действительно, высоковато, нерешительно подумала она, глядя вверх на непрочный насест Аскью. Ну, все равно, раз уж она тут, почему бы не полюбоваться видом?

«Горянка» шла на северо-восток, море было спокойно, солнце сияло, и Мереуин была немного разочарована, озираясь вокруг и ничего не видя, кроме уходящей далеко за горизонт синей глади вод. А что она, собственно, ожидала увидеть? Сверкающие впереди меловые утесы Дувра? Пройдет еще не одна неделя, прежде чем покажется земля, и глупо было бы надеяться на другое.

Карл Уилсон ошибся, утверждая, что это будет неимоверно трудно – залезть наверх. Малькольм начал обучать ее лазить по деревьям, едва она выросла из пеленок, и они взбирались на самые огромные лиственницы, росшие в долине Керндаха. С каждым разом она все меньше и меньше боялась высоты. Правда, на такой высоте она не оказывалась уже много лет, подумала Мереуин, но этот опыт взбодрит ее. Кроме того, испытания, выпавшие на ее долю за последние несколько месяцев, вполне оправдывают даже такой безумный поступок.

Поднявшаяся на палубе суета заставила девушку переключить внимание на Карла Уилсона, лихорадочно размахивающего руками и кричащего что-то Дэвиду, который вышел посидеть на палубе и теперь с изумленным выражением на веснушчатой физиономии смотрел вверх на нее. Неплохо живется парнишке, почти с материнской нежностью подумала Мереуин и небрежно махнула ему. Да, она очень привязалась к Давиду, и лишь одно может поставить ему в укор – стремление постоянно таскать то да се благородному лорду Монтегю, словно юнга признал маркиза своим господином.

Снова посмотрев вниз, Мереуин заметила, что Дэвид исчез, решила вдруг, что с нее хватит, и начала спускаться, сперва осторожно, нащупывая маленькими ступнями петли, потом заскользила проворно, как обезьянка. А добравшись почти до конца, внезапно услышала голос маркиза, который орал:

– Мереуин, вы рехнулись? Слезайте сейчас же!

Возмущенная приказным тоном, она замедлила спуск и оглянулась на него, стоя почти на уровне темноволосой головы.

– Если через три секунды не будете на палубе, я сам за вами полезу, – пригрозил маркиз, и она увидела, что он сердится по-настоящему, а на красивом лице написано такое негодование, что Мереуин струхнула. Но она была в безопасности, вне пределов его досягаемости, и не могла удержаться от колкости:

– Не полезете, побоитесь за свою бесценную шкуру, болван-сассенах!

От такого неожиданного выпада у Карла Уилсона отвисла челюсть, а торчавший позади маркиза Дэвид зажал рот ладонями. Хотя девушка подозревала, что он пытается скрыть скорее смешок, чем испуганное восклицание. Дэвид боготворил ужасного маркиза, вызывая тайное раздражение у Мереуин, но был не прочь повеселиться на чей-нибудь счет и частенько похохатывал над ее язвительными замечаниями в адрес, длинноногого англичанина.

Боясь повторения того, что произошло между ними в памятный вечер в каюте, Мереуин старалась, полностью игнорировать маркиза, на удивление удачно избегала его на столь маленьком, судне. И в результате видела редко. Лорд Монтегю, казалось, приготовился терпеливо сносить ее глухое молчание при каждой такой встрече, но это видимое смирение нисколько, не успокаивало Мереуин, так как она совершенно не доверяла ему и ни секунды не сомневалась, что он наверняка что-то задумал.

– Вот паршивка! – Маркиз едва сдерживался, мрачно уставившись, на нее и не обращая внимание ни на кого из собравшихся вокруг. – Думаете, я вас там не достану?

– Наверное, достанете, если как следует разозлитесь, – признала, она, устраиваясь поудобнее и; наслаждаясь всем происходящим.

– Желаете, покончить жизнь самоубийством? – поинтересовался Иен. Его, неприязненный тон заставил Мереуин подумать, что, возможно, она действительно зашла чересчур далеко и лучше слезть, пока он до нее не добрался. Но она все же медлила, смакуя победу, и радуясь, что впервые с момента их необычного знакомства получила над ним преимущество.

– Что, черт возьми, вы стараетесь доказать?

Она снова взглянула на разъяренного маркиза.

– Что вы не хуже мужчины? Начинаю думать, что вам следовало бы им родиться, поскольку манеры ваши более подходят представителям мужского пола.

Эти грубые слова задели ее, так как Александр тоже весьма часто укорял сестру за мальчишеские повадки, и веселость в раскосых глазах сменилась упрямством.

– Вы не имеете права так со мной разговаривать из-за того только, что я не веду себя по правилам, которые вам кажутся незыблемыми!

– Стоило ли ожидать, что шотландская девчонка будет вести себя, как благовоспитанная английская леди, – холодно ответил маркиз, слегка покачиваясь с носка на пятку и глядя на нее снизу вверх. – Горцев прозвали дикарями, и теперь, глядя, как вы изображаете обезьяну, я, наконец, понял почему.

Среди собравшихся вокруг него членов команды раздались смешки, им явно доставляла удовольствие перепалка между стоявшим на палубе башнеподобным маркизом и бесстрашно повисшей на снастях тоненькой девочкой. Прелестное личико Мереуин зарумянилось, она поняла, что маркиз выиграл очко, а у нее нет подходящего ответа. Она еще думала, что бы такое сказать, а он уже продолжал:

– Мереуин, я поднимаюсь и предупреждаю, что намерен стащить вас оттуда за волосы.

Она нахмурилась, задумчиво глядя на решительное лицо маркиза и гадая, действительно ли он собирается привести угрозу в исполнение, и вдруг заметила, что с юта спускается поглядеть на происходящее лейтенант Спенсер. Его глаза изумленно раскрылись, когда он увидел Мереуин в двадцати футах над своей головой.

– Мисс Макэйлис! Что вы делаете?

– Меня охватило желание испытать свои силы, – пояснила она, улыбаясь лейтенанту так мило, что Карл Уилсон поморщился.

– Прошу вас слезть, – взмолился лейтенант. – Если вы расшибетесь, это окажется на моей совести, ибо я командир корабля.

– С радостью удовлетворю столь любезную просьбу, – покорно согласилась Мереуин, метнув на лорда Монтегю ядовитый взгляд, и без особых усилий соскользнула вниз. Едва ее ноги коснулись палубы, как она была схвачена за расшитый кружевной ворот платья и оказалась перед разъяренным маркизом. Мереуин содрогнулась от вида его перекошенного злобой лица.

– Ах вы дурочка! – рявкнул он. – Маленькая идиотка! Вы что, разбиться хотели?

– Как вы смеете! Пустите меня! – выкрикнула она, пытаясь сохранить хоть каплю достоинства, что не так-то легко сделать, когда ноги беспомощно болтаются в воздухе в нескольких дюймах от палубы, а мощные руки трясут тебя без всякой жалости.

– Не пущу, – отрезал маркиз, и по спине у нее побежали мурашки. – По-моему, на сей раз, мисс, вы перешли всякие границы.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – проговорила она невольно дрогнувшим голосом, а он поволок ее к кабестану, уселся и без всяких усилий бросил животом себе на колени. – Что… – в ярости начала было она, но тут же болезненно взвизгнула, когда тяжелая рука звучно шлепнула ее по ягодицам.

– Раз вы упорно предпочитаете вести себя, как ребенок, с вами и обращаться надо, как с ребенком, – провозгласил, он не прерывая своего, занятия, пока она в отчаянии молотила ногами воздух.

– Перестаньте! Пустите меня!

К своему ужасу Мереуин увидела, что команда придвинулась ближе, одни ухмылялись, другие открыто смеялись – даже Дэвид! Одного Карла Уилсона, кажется, оскорбляла эта неслыханная расправа, хоть он и не осмелился вмешаться, предупрежденный грозным взглядом серых глаз маркиза.

Мереуин продолжала борьбу, безуспешно пытаясь увернуться от тяжелой руки, а маркиз и не думал умерять силу ударов, и попка уже горела огнем.

– Ладно, милорд, хватит, – донесся, с мачты дрожащий от смеха голос матроса Аскью, спустившегося пониже, чтобы поглядеть на экзекуцию. Хотя он и обожал юную крошку Макэйлис, но уже давно пришел к выводу, что озорное создание нуждается в твердой дисциплине, и признал наказание вполне заслуженным. Другие благородные леди, которых Аскью встречал в прошлом, всегда были нежными, скромными и никогда не лазали по снастям, однако, заключил он, сокрушенно покачивая головой, мир вообще сильно переменился.

– Ну что, – сказал лорд Монтегю, даже не запыхавшись, – будете вы вести себя прилично? – Он поднял девушку, как пушинку, перевернул, посадил к себе на колено, и ее личико оказалось так близко, что они почти соприкасались губами.

Ответом была звонкая пощечина, которая обожгла гладкую щеку маркиза, прозвучав пистолетным выстрелом в наступившей на палубе тишине. Не проронив ни слова, девушка соскользнула с колена и вихрем умчалась прочь, а маркиз глядел ей вслед с легкой усмешкой в уголках губ.

– Ну и чумная девчонка! – невольно расхохотался Аскью.

– Только уж чересчур своевольная, – посмеиваясь добавил матрос стоявший рядом с ним.

– Поглядел бы ты, так она держалась, когда Кинкейд, привязывал ее к мачте перед поркой, – обратился Аскью к молодому матросу, взятому на судно в Бостоне взамен арестованного Барроуза. – Брыкалась, точно дикая кошка, и… – Он вдруг умолк, вспомнив, как стыдно ему было за свою трусость и как глубоко взволновало отважное сопротивление юной девушки. – Ну да все это в прошлом, – пробормотал он и быстро полез наверх, не дожидаясь реакции на свои слова.

Лорд Монтегю слышал все, что говорил Аскью, и улыбка на его лице сменилась мрачной гримасой. Он поднялся во весь свой огромный рост и с сомнением поглядел на дверь за которой только что скрылась Мереуин.

– Надеюсь, вы дали ей хороший урок, милорд, – серьезно проговорил молодой рулевой Хэммонд. – Наверху не место для женщины.

Лорд Монтегю кивнул:

– Боюсь, мисс Макэйлис не всегда понимает, что ей на пользу, а что во вред.

Мереуин с пылающим лицом металась по своей каюте, растирая саднящие ягодицы. Мерзкий, проклятый сассенах! Какое он имел право ее наказывать? Никакого! Он ей, слава Богу, не сторож, и никто, даже Александр, не подвергал ее такому унижению! Она отомстит, вот увидите!

– Дылда поганая! – выкрикнула Мереуин, хватая лежащую на столике возле койки книгу и швыряя ее на пол. За книгой быстро последовал подсвечник. – Свинья наглая.

Он и вправду, должно быть, считает себя Богом среди людей, устанавливает собственные законы, живет в свое удовольствие, распоряжается людьми по своей прихоти! А уж эта его самонадеянная уверенность, будто перед таким мужчиной не устоит ни одна женщина, достаточно только пальцем поманить.

– О-о-о! Я его ненавижу!

Время, когда можно было делать вид, что маркиза не существует, прошло! Она готова начать войну, чтобы поставить его на колени. Мереуин задумчиво похлопала по губам розовым пальчиком. Да, если б только найти подходящий способ достичь этой цели…

Отложив мщение, Мереуин поднялась на палубу поздним вечером. Из-за пережитого унижения она не желала попадаться кому-либо на глаза и осмелилась высунуть нос лишь под покровом темноты. Луна низко висела над горизонтом, бледно-желтое светило заливало черные воды серебряным светом, волны алмазно поблескивали.

Мереуин подошла к поручням и глубоко вдохнула свежий ночной воздух, ощутив ласковое прикосновение к коже легкого бриза. Как быстро забываются неприятности в такой вечер! Она полюбила все это: пропитанный солью воздух, мерное покачивание на волнах «Горянки», похлопывание высоко над головой туго натянутых парусов!

– Не принимайте это чересчур близко к сердцу, мисс. – Подошедший сзади лейтенант Спенсер услышал ее вздох и по ошибке принял его за выражение страдания. – Лорд Монтегю поступил так, как считал нужным.

– И вы так считаете? – неприязненно спросила Мереуин, оглядываясь на него. Он заколебался, и мягкие губы девушки растянулись в улыбке. – О, дьявол вас забери, сэр, вижу, что так оно и есть.

– Я бы, пожалуй, назвал его методы крайними, – поспешно проговорил лейтенант, а карие глаза радостно вспыхнули, когда он сообразил, что девушка его поддразнивает, – но, безусловно, эффективными. Вы ведь больше не будете делать подобных глупостей?

– Не буду, – подтвердила Мереуин. – Но вовсе не потому, что благородный маркиз запрещает. Это было просто мгновенное помешательство. Я соскучилась и хотела развлечься.

Лейтенант Спенсер покачал головой:

– Не могу вас понять, мисс Макэйлис. Вы совсем не похожи ни на одну известную мне женщину. И часто на вас находит такое… э-э-э… помешательство?

Чистый смех Мереуин прозвенел в тихом ночном воздухе.

– Я ужасно ребячлива, – призналась девушка. – Братья вечно корят меня за то, что я веду себя, как дитя. – Она печально вздохнула, охваченная отчаянной тоской по Алексу и Малькольму.

– Что с вами? – спросил молодой офицер, почувствовав ее печаль, хоть и не видел лица.

– Приступ тоски по дому, вот и все, – без промедления ответила она чуть дрогнувшим голосом.

Лейтенант Спенсер сопереживал всей душой. В отличие от настойчивого Карла Уилсона он давно решил похоронить свои чувства к прекрасной юной девушке, инстинктивно догадавшись, что не ему суждено пробудить в ней женщину. Он был вынужден также признать, что своенравный характер Мереуин ставит его в тупик, и сегодняшний эпизод только подтвердил это. И все же Спенсер не мог до конца справиться с сердечным трепетом, особенно когда она, удивленная его долгим молчанием, с любопытством устремила на молодого человека взгляд полных печали больших синих глаз.

Он импульсивно схватил маленькие ручки девушки, заглянул в нежное лицо и пылко заверил:

– Вы будете, дома раньше, чем думаете! Сэр Роберт еще из Бостона послал сообщение в Глазго, и всего через несколько дней ваши братья узнают, что вы живы здоровы.

– Вы так думаете? – с надеждой переспросила Мереуин, и темно-синие глаза засветились радостью.

– Безусловно.

Минуту они стояли рядом, улыбаясь друг другу. Лейтенант держал Мереуин за руки, и любому стороннему наблюдателю показалось бы, что они разговаривают о чём-то очень интимном. Именно так и подумал маркиз Монтегю, не сводящий с молодой пары прищуренных глаз, челюсти его были твердо сжаты.

К утру погода резко переменилась, задул холодный северный ветер, и вскоре после того, как Мереуин вышла на палубу, пошел дождь. Она встревожено подняла лицо и увидела серое небо, покрытое низкими свинцовыми тучами. Океанские воды вздымались пенистой массой, а воздух был плотным и тяжелым, как отсыревшее одеяло, что в Кернлахе всегда предвещало жестокую бурю.

– Мы попались, – заметил Дэвид, спускавшийся по трапу с верхней палубы с пустым кофейником в руках. – Лейтенант Спенсер считает, шторм будет бешеный.

– Надеюсь, что нет, – пробормотала Мереуин, обхватив плечи худенькими руками, чтобы прикрыться от пронизывающего ветра, раздувающего платье и растрепавшего волосы.

– Боитесь? – с ухмылкой поддел Дэвид.

Она презрительно фыркнула в ответ, вздернув изящный носик.

– Разумеется, не будет ничего похожего на тот страшный ураган, в который мы попали в южных морях возле островов Тонга в первое мое плавание, – заявил паренек. – Волны взлетали выше домов, мисс, и наше судно наверняка затонуло бы, если бы зачерпнуло чуть больше воды. Потеряли троих – смыло за борт, вот как.

Он задумчиво помолчал, принюхиваясь к ветру, словно охотничий пес.

– Юго-западный бриз и ветер с севера. Явный знак к перемене погоды.

Заслышав громкий стук, оба повернули головы и увидели матроса Аскью, который деловито задраивал иллюминаторы. Похоже, готовятся к шторму, подумала Мереуин, следя за матросами, запиравшими люки и закреплявшими все, что находилось на палубе. Даже деревянные клетки с цыплятами были надежно привязаны.

Часть матросов, перекликаясь, карабкалась наверх, чтобы закрепить паруса, другие натягивали спасательные тросы, за которые можно будет держаться, если волны станут захлестывать палубу, Мереуин видела, что все охвачены возбуждением. Матросы покрикивали друг на друга за работой, но никто, кажется, не проявлял особого беспокойства из-за надвигающегося шторма.

– Ветры столкнутся, точно взбесившиеся быки, – уведомил ее Дэвид, взглянув сперва на небо, а потом на Мереуин, надеясь обнаружить на ее лице признаки страха.

Она беспечно тряхнула головкой:

– Меня это ничуть не волнует. Мы уже попадали в шторм, помнишь? Пожалуй, закроюсь в каюте, пока ты мне не сообщишь, что можно выйти.

– И на рее плясать не будете? – с притворным удивлением полюбопытствовал Дэвид.

– Потише, – надменно велела она, – или я прикажу лейтенанту Спенсеру вздернуть тебя на этой самой рее.

– Ага, ему-то вы можете приказать, – ухмыльнулся юнга, выливая в шпигат из кофейника остатки кофе. – Не то что маркизу, правда? Этого вам не одолеть, хоть, по-моему, жутко хочется.

– Ах ты наглец маленький! – взорвалась Мереуин. – Где это ты научился так разговаривать?

– Нечего злиться, – добавил Дэвид. – Сами виноваты. Прямо из кожи лезете, чтобы свести его с ума.

– Ничего ты не понимаешь, – отрезала Мереуин, сдерживая желание отвесить мальчишке хороший подзатыльник. – Умен не по годам, как я погляжу, да только не знаешь, когда следует прикусить свой болтливый язык!

– А если бы вы вели себя так, как подобает в вашем возрасте, мисс, – парировал юнга, смягчая свои слова улыбкой, – не стали бы кипятиться из-за маркиза.

– Эх, деревенщина, – добродушно ответила девушка. – Ты что, этот грязный кофейник на камбуз тащишь? Пойду-ка с тобой, раздобуду себе чего-нибудь поесть. Если шторм затянется, нам и пообедать не удастся.

– Вы попросту не хотите признаться, что умираете с голоду, потому что вчера не выходили к столу. По-моему, чересчур застыдились после трепки, что задал вам лорд.

Мереуин расправила худенькие плечики и не удостоила даже презрительным взглядом плетущегося за ней парнишку.

– Ну и болван же ты, – заметила она в заключение, но Дэвид расслышал веселый смешок.

Фонарь в каюте, свисавший с центральной балки, зловеще раскачивался, когда туда вошла Мереуин, таща в обеих руках с десяток сухих пресных лепешек, внушительный кусок острого сыра и крепко зажав локтем почти полную бутылку вина. Свалив добычу на стол, занимавший чуть ли не половину крошечного помещения, она из предосторожности сняла фонарь и поставила рядом с провизией. Дэвид уверял, что шторм будет недолгим, но девушка не собиралась полагаться на случай и не желала голодать.

Над головой грохнул гром, по небу чиркнула молния, она вздрогнула от неожиданности и почувствовала кисловатый запах серы. По палубе громко забарабанил град, заглушая удары волн, налетающих на корпус баркентины. Дэвид не ошибся, решила Мереуин, вытаскивая из бутылки пробку и наливая вино в маленький стаканчик, – налетел сильный шквал, и на удивление быстро.

Она предпочла бы выпить лимонаду или даже воды, но ничего не нашлось, камбуз был уже крепко заперт. Бутылку вина ей удалось позаимствовать у Карла Уилисона, известного коллекционера спиртных напитков, который, провозгласив себя знатоком вин, имел в каюте собственный бар.

– Это один из лучших моих кларетов, – прокричал боцман вслед девушке, идущей по темному коридору прыгающего по волнам судна, сокрушенно вздыхая при мысли, что она может уронить и разбить бутылку, разлив по полу драгоценное содержимое.

– Не сомневаюсь, что он мне понравится, – ответила через плечо Мереуин, исчезая из виду.

– Вино в самом деле великолепное, – сказала она себе, сделав маленький глоток, и уселась на койку, вытянув перед собой стройные ножки. Сколько придется тут просидеть, гадала она, пока можно будет без опаски выйти на палубу? В конце концов, она уже проторчала в запертой каюте весь вчерашний день из-за подлого поступка лорда Монтегю и даже думать о затворничестве не желает.

Синие глаза угрожающе сощурились. Она поклялась отомстить за унижение, которому подверг ее ненавистный маркиз, и одновременно отстоять независимость Кернлаха. Интересно, испытывал ли ее брат такие же бессильные приливы гнева, имея дело с предшественником негодяя, Эдвардом? Она подозревала, что так оно и было, твердо уверенная, что Эдвард и Иен Вильерсы – оба бессердечные мерзавцы.

– Бедный Алекс, – пробормотала. Мереуин, и слова ее потонули в шуме барабанящего по стенам каюты дождя, – Я поднимаю бокал за тебя, за все годы, которые ты потратил на борьбу с гнусными Вильерсами, а нам с Малькольмом оставалось только догадываться, что тебе приходилось выносить!

Неожиданно узкая дверь каюты распахнулась, и на пороге возник башнеподобный объект ненависти Мереуин, изумленно, глядя на разложенную на столе закуску. Проницательный взгляд метнулся к койке, где восседала Мереуин с наполовину опустошенным стаканом вина в маленькой ручке, выставив из-под красно-коричневой юбки изящную щиколотку. Она вспыхнула и воззрилась на него, гневным взглядом синих глаз.

– Что вам нужно?

– Убедиться, что вы не разгуливаете по палубе в такую погоду. Я еще не забыл вчерашнее дурацкое представление.

– Это не дает вам права врываться без стука, – заметила Мереуин.

Он привалился к стене, скрестил на широкой груди руки и медленно покачал темноволосой головой:

– Я смотрю, вы неплохо устроились. – Взгляд серых глаз остановился на стакане с вином.

– Я проголодалась, – сообщила Мереуин, которая, сама не зная почему, чувствовала себя под насмешливым взглядом довольно глупо. – Если вы помните, я вчера ничего не ела.

– Не смотрите на меня с таким укором. Я нисколько не виноват, что вам было стыдно показаться за столом.

Золотая головка дерзко вскинулась.

– Мне вовсе не было стыдно. Просто я не могла бы за себя поручиться, если бы мы встретились.

Из его груди вырвался раскатистый смех.

– Наверное, я должен затрястись от страха от такой угрозы?

Хотя обычно ее язвительность раздражала маркиза, сейчас он не обратил на это внимания, не в силах оторвать взгляд от стройной фигурки и разрумянившегося от вина личика сидевшей перед ним девушки. Мерцающий свет фонаря превращал темно-синюю глубину ее глаз в чистое золото, сравнимое блеском лишь с мягким сиянием волос, собранных в пучок на затылке, оставляя открытой стройную шею. – Это не просто угроза, милорд, уверяю вас: – Мереуин поставила стакан, на стол, поднялась на ноги и встала прямо перед ним – маленькая, дрожащая от ярости. Раскосые глаза оказались на уровне раздвоенного подбородка маркиза. – Я в самом деле намерена вас одолеть!

– До чего бесстрашен этот маленький львенок, – насмешливо проговорил он.

Они впились друг в друга глазами, и в этот момент «Горянка» резко накренилась и на несколько ужасных секунд зависла над пропастью океана, а потом с громким стоном и треском выправилась. Мереуин швырнуло на широкую грудь маркиза, и ему пришлось подхватить девушку, чтобы она не упала. Он сам едва сохранил равновесие, когда судно тяжело перевалилось на другой борт.

Подняв глаза, Мереуин увидела нависшее над ней красивое чеканное лицо. Серые глаза смотрели без угрозы, в них появилось то самое выражение, которое она уже знала и которого особенно боялась. Она поспешно отвела взгляд, но в поле зрения тут же попали полные губы, невольно напомнив о таинственном чувстве, охватившем ее при их жгучем прикосновении.

Иен услышал, как часто-часто забилось ее сердечко, и подумал, что это от страха.

– У нас надежное судно, – проговорил он, решив успокоить побледневшую девушку. – Оно выдержит шторм.

– Ну и очень жаль, – неожиданно ответила Мереуин прекрасно известным ему надменным тоном и, упершись ладошками ему в грудь, попробовала оттолкнуться. – Если бы вы утонули, милорд, это решило бы все проблемы.

– Но и вы утонули бы вместе со мной, – напомнил он и удивился, когда мягкие алые губы медленно изогнулись в усмешке.

– Верно. Это справедливая плата за освобождение Кернлаха от тирании Вильерсов.

– И вы скорее умрете за Кернлах, чем примете мое предложение покончить со всеми распрями между нами? – недоверчиво спросил маркиз.

– Ваше п-предложение, – заявила Мереуин, чуть запнувшись, ибо его руки крепче сомкнулись на тонкой талии, – означает, что я должна покориться вам, а Макэйлисы не сдаются. Смерть гораздо почетнее.

– С трудом верится в вашу способность зайти так далеко, – заметил маркиз, не отводя взгляда от ее губ и еще крепче прижимая девичьи бедра к своим мускулистым ногам, чувствуя, как в нем пробуждается уже прежде испытанное желание обладать ею.

– Значит, вы меня плохо знаете, – отважно ответила она, поднимая большие глаза к его липу. Это оказалось ошибкой, так как Мереуин с легкостью прочитала в потемневшей и затуманившейся глубине его глаз страстное желание. На виске у нее нервно забилась жилка, она возобновила попытки вырваться из могучих рук, хотя с каждым рывком ее тело только сильнее прижималось к нему, и она чувствовала его напряжение, выдававшее непреодолимую силу мужской страсти.

– Пустите меня! – выдохнула Мереуин, стараясь оттолкнуть его.

Железные пальцы ухватили девушку за подбородок, повернув лицо так, чтобы он мог видеть ее глаза.

– Мереуин, ваш взор говорит мне одно, – сказал Иен, тяжело дыша, – а тело – другое. Вы хотите меня так же сильно, как я вас.

– Н-нет, – простонала она, ненавидя себя за то, что это правда, Жаркое пламя охватило ее тело, мягкая женская плоть льнула к твердой мужской, они сливались воедино так естественно, словно были созданы друг для друга.

Он накрыл ртом ее губы, дразня принуждая к ответу, и она не могла отвернуться, скованная кольцом его рук. Мереуин все еще упиралась ладошками в мускулистую грудь, слыша, как быстро колотится его сердце, и слабела: от этого гулкого звука, не в силах поверить, что он так сильно жаждет ее. Горячие губы испытывали на прочность ее упрямо стиснутый рот, и Мереуин твердо решила не дать ему раскрыться, не выдавать своего поражения, не признавать, что маркиз пробудил в ней такое же сильное и неукротимое желание, каким пылал сам.

Большие ладони скользнули по мягким округлым ягодицам, прижали ее еще ближе и чуть приподняли, чтобы ощутить все дрожащее, но на удивление податливое, соблазнительное и желанное тело, почувствовать каждый дюйм шелковистой плоти. Настойчивые губы не отрывались от ее губ, и Мереуин поняла, что не в силах больше противиться.

Иен почувствовал восторг, когда мягкие губы поддались и открылись, а руки робко скользнули ему за шею, и наконец можно было прижать ее к себе всю, воспламеняясь от прикосновения упругой груди. Он без усилий подхватил Мереуин на руки и понес к койке, все еще не отрываясь от ее рта, дерзко лаская его языком, заставляя девушку дрожать от страсти.

Маркиз опустил ее на мягкие покрывала, и Мереуин открыла глаза. На склонившемся над ней красивом лице играли тени от мерцающего фонаря, еще больше подчеркивая, чеканность черт, блеск темных кудрей, оживляя серые, переполненные чувством глаза. Он легко сдернул с нее платье и отшвырнул в сторону. Под платьем были рубашка и тонкая нижняя юбка. Они мгновенно последовали за платьем, и вот уже девушка лежит перед ним обнаженной. Тело Мереуин казалось в скудном свете идеально гладким, цвета слоновой кости, гораздо более стройным и соблазнительным, чем он воображал. Взглянувшие на него синие глаза были полны желания, и Иен, никогда не видевший в них ничего, кроме вражды, и неприязни, изумился впечатлению, какое они произвели на него.

Он со стоном прижал ее к себе, целиком накрыл собой напрягшееся тело. Мереуин ощутила его жар и крепость и до конца осознала, как сильно он ее жаждет. Ненасытный, рот, оторвавшись, от ее губ, скользнул, лаская шелковистую кожу, по нежно изогнутой шее к округлым грудям, и томительные прикосновения заставили ее застонать. Она гладила широкую спину, бугрившиеся под рубашкой мускулы, запускала пальцы в темные, кудри, пока он неутолимо наслаждался ее телом, решив исследовать каждый тайный изгиб, прежде чем удовлетворить свою страсть. Иен едва сдерживался, хоть и заставлял себя не торопиться.

Мереуин, никогда прежде не знавшая мужских объятий, каким-то странным образом понимала, что ее добровольный ответ доставляет Иену радость, и всякий раз, когда его губы, накрывали ее рот, с готовностью отвечала на поцелуй. С той первой минуты, когда она почувствовала на себе его крепкое обжигающее жаром тело, возбуждение ее росло и достигло высшей точки, когда он сорвал с себя одежду.

По его примеру, Мереуин ласково, касалась пальчиками его кожи, желая доставить Иену такое же счастье, какое он доставлял ей. Когда она прикоснулась к его восставшей плоти, Иен содрогнулся, и в огромных глазах девушки вспыхнуло удивление от сознания; легкости, с какой она может достичь этой цели.

– Мереуин, – шепнул он, и ее имя, слетев, с его губ прозвучало как ласка, – мой огонь не предназначен для мщения.

– Так вот кто я для вас, – так же тихо проговорила она, трепеща от того, что его губы мягко скользили по ее подбородку. – Враг…

– Мы слишком похожи для этого, – возразил он хриплым голосом и принялся ласкать языком ее груди, отчего соски мгновенно затвердели. – Хоть ты и светлая как день, а я темный как ночь. Ты должна мне позволить любить тебя, Мереуин. Это неизбежно. Не отрицай, что сама влюбилась в меня с первого взгляда.

Он вновь накрыл изголодавшимся ртом ее губы, так что она не смогла ответить. Но все слова начисто вылетели у нее из головы, когда она отпустила на свободу свои чувства. Мереуин льнула к нему, поцелуи его становились все крепче, он буквально вбирал ее в себя, и она почувствовала себя его частью, разделила его желание дать завершение чувствам, зародившимся при их первой жаркой стычке. Яростный гнев, который они испытывали друг к другу, превратился теперь в любовный порыв, и он оказался таким же яростным.

Почти по собственной воле Мереуин в краткий миг, когда он оторвался от нее, раздвинула ноги и застыла в ожидании с затуманившимися от желания глазами, которые никогда не казались ему столь прекрасными.

– Мереуин! – простонал Иен, и в его глазах вспыхнул победный свет.

– Мисс Макэйлис!

Резкий стук в дверь каюты испугал их обоих. Иен моментально замер, прерывисто дыша, а Мереуин подавила испуганный крик.

– Мисс Макэйлис? – повторил тот же голос уже не так уверенно.

Мереуин с трудом выбралась из-под маркиза, пригвоздившего ее к простыням.

– Да?

– Это Джон Хэммонд. Лейтенант Спенсер попросил меня сообщить вам, что уже можно выходить. Шторм пошел на убыль.

– Спасибо, – пробормотала Мереуин и облегченно вздохнула, услышав удаляющиеся по коридору шаги.

Иен рывком поднялся. Она взглянула на него и увидела угрожающий блеск, появившийся в серых глазах. Он принялся быстро одеваться.

– Лучше бы вам не заставлять лейтенанта ждать, – сказал маркиз опасно-ласковым тоном, отчего она отшатнулась к стене, прикрываясь простыней. – Вдруг он заподозрит в вашем отсутствии что-то неладное и сам спустится вниз?

Намеренно не обращая внимания на страдальческое выражение темно-синих глаз, Иен приподнял ее голову за подбородок и приблизил к ней искаженное гневом красивое лицо.

– Я не стану делить вас с болтливым морским офицером, мисс. Я намерен овладеть вами в другой раз, и вы будете принадлежать только мне.

Гнев и стыд охватили Мереуин, вступив в борьбу с неудовлетворенным желанием и неосознанной надеждой услышать в тяжелом дыхании Иена прежнюю страсть. Она проклинала себя за то, что желала его, что позволила соблазнить себя с такой легкостью, и хотела причинить ему такую же боль, какую он причинил ей.

– Вы, сэр, – холодно проговорила она, – не имеете права выбирать мне знакомых. Вы мне не хозяин.

Он мрачно ухмыльнулся:

– Трудновато поверить, учитывая, как охотно вы; пожелали мне отдаться.

– Возможно, вы правы, – призналась Мереуин, – но другой возможности убедиться, в этом у вас не будет.

Он расхохотался:

– И как вы предполагается отделаться от меня? Мы скоро прибудем в Лондон, мисс, где меня никто не сможет остановить: ни Карл Уилсон, ни ваш лихой лейтенант. – Темные глаза с пугающей откровенностью ощупывали ее полуобнаженное тело. – Я скоро заполучу вас, Мереуин, и смогу наслаждаться вами, когда пожелаю, а вы будете упрашивать меня это сделать.

– Нет, не буду! – выкрикнула она, не в силах сдержать слез боли и отчаяния.

– Нет, будете! Теперь вы моя, Мереуин, какую бы ненависть вы ко мне ни питали.

– Я проклинаю вас! – выдавила она, и Иен почувствовал угрызения совести при виде прелестного личика, на котором уже совсем не было гнева, и мягких губ, закушенных в отчаянной попытке справиться с бегущими из глаз слезами.

Маркиз оттолкнул ее так резко, что она ударилась головой о переборку. Слезы полились ещё сильнее, Мереуин отвернулась, чтобы не видеть его красивого ненавистного лица.

– Вы забываете одну вещь, дорогая, – объявил он таким тоном, что она заплакала навзрыд. – Я не джентльмен.

Дверь за ним захлопнулась, и Мереуин зажала руками рот, сдерживая рыдания. «Я пропала, – твердила себе девушка, – пропала! Почти отдавшись ему, я показала, с какой легкостью он может распоряжаться, моим телом, и управлять чувствами». Она боялась той власти которую он над ней получил, и знала, что, как бы она не сопротивлялась, ему удастся заставить ее предать Александра и Малькольма.

Лорд Монтегю слышал ее сдавленные рыдания и на мгновение, смягчился, но тут же взял себя в руки и зашагал прочь. Перед его мысленным взором вдруг ясно встала картина: красивый молодой офицер и золотоволосая девушка стоят, держась за руки, в сияющем свете луны и нежно улыбаются друг другу.

«Горянка» тихо скользила вниз по Темзе, и перед ней широкой сетью причалов, доков, пакгаузов открывался лондонский порт. Мереуин, затаив дыхание, стояла на носу и поражалась невероятной величине Лондона, по сравнению с которым Глазго казался маленьким и жалким, как небольшая деревушка. Вдоль береговой линии стояли здания из известняка и красного кирпича, улицы заполняли кареты, экипажи и множество людей. Этот город был чужим для Мереуин, привыкшей к малонаселенному Северошотландскому нагорью.

От реки исходил сильный тяжелый запах, и девушка сморщила носик, что заставило Дэвида, присоединившегося к ней у поручней, насмешливо засмеяться.

– Еще хуже будет, – пообещал он. – Обождите, пока увидите, что плавает на улицах в сточных канавах.

– Я была бы весьма благодарна, если бы ты держал подобные комментарии при себе, – надменно объявила она, но паренек только опять рассмеялся. – Ты бывал раньше в Лондоне, Дэвид?

Он передернул худенькими плечиками:

– Конечно, несколько раз. Больше того, я отсюда и отплывал на «Горянке».

– Значит, ты знаешь город?

Юнга ухмыльнулся:

– Ага, такие места, куда леди не ходят.

Мереуин безнадежно покачала головой.

– По правде сказать, Дэвид, ты, на мой взгляд, иногда больше смахиваешь на пятидесятилетнего мужчину, чем на четырнадцатилетнего мальчишку. И не смей мне рассказывать про эти места, – предупредила она, видя, что юнга раскрыл рот.

– А чего вы хотите увидеть в Лондоне? – с любопытством спросил Дэвид, рассчитывая на ее привычное чистое сердечие.

– Мне надо знать, как добраться домой, – призналась девушка, нервно оглядываясь через плечо и убеждаясь, что поблизости не обретается лорд Монтегю. Она успокоилась, приметив высокую фигуру маркиза, прохаживающегося по верхней палубе, откуда он, щурясь, разглядывал переполненные народом причалы. – У меня денег нет, и я понятия не имею, как туда попасть.

– Его светлость мне говорил, что собирается отвезти нас в Шотландию, – напомнил Дэвид, удивленный озабоченностью Мереуин.

Она заколебалась, не уверенная, правильно ли поступает, открывая ему свой замысел как можно скорее сбежать от маркиза. Зная, что мальчуган благоговеет перед надменным гигантом, Мереуин на миг усомнилась в его преданности. Хотя негодяй последнее время почти не разговаривал с ней, девушка не сомневалась в его намерении сдержать свое обещание взять ее силой и отчаянно хотела удрать, пока этого не случилось.

– Ну как, Дэвид, готов сойти на берег?

Мереуин подскочила, услышав позади низкий голос. Она не заметила, как маркиз спустился вниз и подкрался к ним. Не желая терпеть его присутствие, девушка вызывающе посмотрела в насмешливые серые глаза.

– А вы, Мереуин? Приготовились встретиться с жителями самого скверного в Европе города?

– Я приготовилась сесть в первый же дилижанс, отправляющийся на север, – уведомила она, неприязненно сверкая синими глазами.

Он закинул голову и расхохотался.

– Ваше невежество, моя дорогая, не перестает меня изумлять, – отсмеявшись, заявил маркиз, разглядывая ее с высоты своего роста. – Порой мне кажется, что здравого смысла у вас меньше, чем у младенца. Как вы собираетесь ехать без денег? У вас есть хоть какое-нибудь представление о расстоянии от Лондона до Шотландии?

– Я…

– А как насчет опасностей, подстерегающих за каждым углом? Как насчет бродяг и мошенников, готовых попользоваться путешествующей в одиночестве беспомощной юной красоткой?

– Я могу постоять за себя, черт вас возьми! – рассердилась Мереуин, понимая, что он нарочно выставляет ее полной дурой.

– Да, я видел, как вы можете за себя постоять, – цинично напомнил он, и серые глаза на миг остановились на ее полуоткрытых губах.

Мереуин злобно нахмурилась и отвернулась. Он прав, черт побери. Она вынуждена просить его о помощи, нравится ей это или нет, ибо в данный момент он единственный, кто может доставить ее домой.

– А мы скоро поедем в Шотландию? – робко встрял Дэвид, весьма, огорченный постоянными стычками между ними и тем, что маркиз каким-то непонятным для него образом причиняет, Мереуин боль.

Серые глаза ласково посмотрели на веснушчатую физиономию.

– Скоро, парень, только перед этим я должен сделать кое-какие дела.

– Какие дела? – не успокоился любопытный юнга.

– Во-первых, надо удостовериться, что проблемы, связанные с Льюисом Кинкейдом, улажены, – покорно разъяснил маркиз, не сводя глаз с окаменевшей спины Мереуин. – А потом есть еще дела личные, которым, я обязан уделить внимание. Я ведь неожиданно покинул Лондон, получив известие о несчастном случае с дядей.

Он заметил, что при этих словах узенькие плечики напряглись еще больше, и скривил губы в усмешке:

– Кроме того, я не думаю, что мисс Макэйлис следует сразу после, долгого плавания пускаться в далекое и утомительное путешествие в экипаже. На мой взгляд, она слишком слаба для этого.

Сердитое, выражение лица повернувшейся к нему Мереуин свидетельствовало об обратном. Но она не сказала ни слова, хотя синие глаза были полны укоризны, и этот взгляд не оставлял ни малейших сомнений в ее истинных чувствах к маркизу.

– Если вы извините меня, – добавил он с насмешливым поклоном в ее сторону, – я прикажу подать нам экипаж и можно будет, ехать.

– О, мисс, до чего здорово побывать в гостях, у его светлости! – взволнованно воскликнул Дэвид.

Мерёуин не хотелось омрачать его радость, но ёй казалось, что «гости» не совсем подходящее для них определение. «Пленники» – гораздо более верное слово. «Ну обождите, милорд Сатана, – кипела она, уставившись в широкую спину маркиза, – дайте только добраться до дома, я заставлю вас расплатиться за все!»

К ее удивлению, на причале их встретил не простой экипаж, а прекрасная, запряженная шестеркой карета с кучером в ливрее на высоком сиденье и форейтором, тоже в ливрее, который удерживал высоко вскинутую голову коренного. Элегантную черную с золотом карету украшал фамильный герб, и лорд Монтегю, заметив любопытство в глазах Мереуин, небрежно сообщил:

– Это герб Вильерсов, мисс.

– Неужели? – Она взглянула на него широко открытыми невинными глазами. – Я и не знала, что ваше семейство такое древнее, что имеет герб. Ходили слухи, будто Эдвард незаконнорожденный.

Он сжал губы, и девушка почувствовала, как сердце ее екнуло от страха, однако была уверена, что маркиз не решится ударить ее при таком скоплении народа. Выплескивая свей гнев, он резко оттолкнул протянутую ей руку кучера и грубо запихнул Мереуин в карету.

Не обращая внимания на их стычку, Дэвид с сияющими восторгом глазами забрался наверх и уселся рядом с кучером.

Иен подал знак, и карета нырнула в узкую улочку, держа путь в город.

Мереуин уткнулась носом в окошко, забыв о маркизе, сидевшем с мрачным выражением лица. Что за великолепный город, взволнованно думала она, не в силах наглядеться на прекрасно одетых джентльменов в камзолах и сверкающих башмаках, на элегантных дам в разноцветных нарядах, вызывающих у нее зависть, ибо она уже несколько месяцев ходила в одном и том же красно-коричневом бархатном платье. Вокруг их кареты, медленно продвигавшейся по запруженным экипажами улицам, крутились нищие, умоляюще протягивая грязные руки, и Мереуин вопросительно посмотрела на маркиза большими полными жалости глазами.

– Нельзя ли как-нибудь им помочь?

– Можно бросить пару монет, – холодно отвечал он, – но это им не поможет. Все потратят на эль, напьются и примутся колотить жен и детей.

– О, как вы можете быть таким бессердечным? – воскликнула Мереуин.

Иен пожал широкими плечами:

– Мне очень жаль, но это правда.

Она отвернулась от окна, потеряв интерес к окружающему, сердечко ее ныло при виде исхудавших лиц и безнадежных взглядов, устремленных им вслед. Лондон одновременно щедр и жесток, богат и нищ, говорил ей Александр, описывая свое первое посещение города. Да, он был прав, думала Мереуин, и даже красота Мейфэра[18] и роскошных домов, выходящих фасадами на Гайд-парк, не отвлекала ее от печальных дум.

Вскоре карета резко свернула вправо, на извилистую подъездную аллею, ведущую к большому особняку из розового камня с широким пролетом мраморной лестницы перед резными деревянными дверями, у которых и остановилась. Птицы пели в развесистых кронах высоких деревьев вдоль аккуратных дорожек, убегающих в сад, благоухающий цветами, и Мереуин недоверчиво покачала головой, принимая протянутую руку маркиза и ступая на землю.

– На реке было тепло, – пробормотала она, с любопытством озираясь вокруг, – но я только сейчас согрелась по-настоящему. Я оставила Кернлах на исходе зимы и вернулась в Англию в разгар лета!

Маркиз невольно рассмеялся, опустив взгляд на ее потрясенное личико.

– В самом деле, к таким переменам трудно привыкнуть. Завтра вы будете чувствовать себя прекрасно.

– Где мы? – подозрительно спросила Мереуин, когда он повел ее вверх по лестнице к дверям, где их ждал согнувшийся в поклоне мажордом. – Чей это дом?

Иен скривил губы:

– Мой.

Она отпрянула, удивленно посмотрела на него и охнула:

– Ваш? Только не говорите мне, что я должна остаться здесь с вами!

Он не ответил. Сильная рука держала ее под локоть, увлекая вперед. Мереуин поняла, что без скандала ей не вырваться.

– Добро пожаловать домой, милорд, – провозгласил мажордом. Его длинная физиономия не выражала ничего, кроме спокойного безразличия, а внимание было целиком сосредоточено на башнеподобном мужчине, полностью игнорируя притулившуюся рядом девушку. – Я ожидал вас раньше, милорд. Мы беспокоились, не случилось ли с вами чего-нибудь. – Безупречное произношение выдавало в нем джентльмена из джентльменов.

– Неожиданно пришлось задержаться, – ответил лорд Монтегю, с симпатией глядя на верного слугу. – Я был вынужден совершить путешествие в Бостон.

Глаза мажордома округлились.

– В Бостон, милорд? – Спохватившись, что проявляет излишнее любопытство, он вновь придал своему лицу прежнее бесстрастное выражение и широко распахнул перёд ними дверь.

Когда Иен втолкнул упирающуюся Мереуин в роскошный вестибюль, она застыла от восторга, вперив взор в чудесный, выложенный плиткой пол.

– Я говорю о том Бостоне, что в колониях, – с улыбкой пояснил маркиз мажордому, отлично зная, что Фрэнсис, допустив промах, больше не выкажет к этой теме ни малейшего интереса.

В отличие от камердинера Дэвиса, который на протяжении многих лет пытался оказывать влияние на неуправляемого хозяина, Фрэнсис весьма редко реагировал на многочисленные сюрпризы маркиза, от которых и свихнуться было недолго. Поэтому он и глазом не моргнул при виде стоящего рядом с ним восхитительного создания. Хотя мажордом привык натыкаться, в особняке на подобные создания, ему пришлось признать, что эта девушка, несмотря на выцветшее и измятое платье, намного превосходит всех прежних красоток маркиза.

– Я присмотрю, за вещами, милорд, – начал было Фрэнсис, но Иен нетерпеливо прервал его.

– Я почти ничего не привез, а у юной леди вообще нет вещей.

Непроницаемое лицо Фрэнсиса выразило крайнее изумление, когда Мереуин заявила:

– Это совершенно не важно. Я не намерена здесь оставаться.

«Нет, – подумал мажордом, – это уж слишком. Эта леди – шотландка, ошибки быть не может, достаточно слышать мягкую картавость ее произношения! Помилуй Бог, до чего же мне не нравится упрямый блеск в раскосых синих глазах, да, видно, и его светлости тоже – больно уж свирепо он на нее смотрит. Их взгляды скрещиваются; как шпаги, и у этой вражды, похоже, глубокие корни».

– Куда предполагаете отправиться? – любезно осведомился Иен, но небрежный тон не мог обмануть Фрэнсиса, хорошо знавшего своего хозяина. Такой тон, как правило, не предвещал ничего хорошего, и мажордому была неприятна мысль, что лорд Монтегю может обидеть эту гордо стоящую перед ним золотоволосую красавицу.

– Не знаю, – отрезала та тоном, который оказался ничуть не теплее, чем у маркиза, – но здесь не останусь!

– С каких это пор вас так заботят приличия? – поинтересовался маркиз, и Фрэнсис по смятению на личике молодой леди понял, что тот задел какую-то чувствительную струну. Сердце мажордома пронзила жалость при взгляде на это маленькое, растерянное личико, и Фрэнсис шагнул вперед, становясь между своим башнеподобным хозяином и девушкой.

– Мне кажется, вы проголодались, – обратился он к ней, тактично загородив грозную фигуру маркиза и явив вместо этого свою приветливую физиономию. – Чашка крепкого чаю и вишневый торт пойдут вам на пользу, миледи.

Старик заторопился уйти, и Мереуин, не успев ему заметить, что ее не следует именовать «миледи», вновь устремила на красавца маркиза такой яростный взгляд, что любой мужчина на его месте смутился бы.

– Я здесь не останусь, – твердо повторила она, – и вы меня не заставите.

– Я и не собираюсь, – ответил он с насмешливой улыбкой. – Вы вольны отправляться куда угодно. Я вас не задерживаю.

– Почему вы со мной так обращаетесь? – спросила она, опустив худенькие плечики, понимая, что у нее больше нет сил с ним бороться. Она устала без конца защищаться, без конца вести словесные баталии, она хочет домой.

Лорд Монтегю никак не показал, что тронут ее жалобным видом.

– Я определенно не обязан вам это объяснять, – холодно заявил он, смерив ее равнодушным взглядом. – Я стерпел от вас больше, чем от любого другого из широкого круга моих знакомых, среди которых, добавлю, попадались более чем неприятные. Мне нелегко было простить вам тот меткий пинок при нашей первой встрече, но я решил оставить его без внимания, учитывая остроту момента. Однако с тех пор вы постоянно оскорбляли меня, выводили из себя, назвали ублюдком и публично ударили по лицу.

Она задрожала, предчувствуя беду.

– Мне понятно, что вас не накажешь ни простым выговором, ни умеренной трепкой, но я заставлю вас заплатить, моя дорогая, не беспокойтесь.

– Не можете же вы быть таким бессердечным! – воскликнула Мереуин, и по дрожи в ее голосе он понял, что на самом деле она уверена в прямо противоположном. – Алекс не станет…

– Александр в Шотландии, – отрывисто напомнил он, – а вы здесь, со мной, Мереуин. У вас нет денег, и вы не сумеете попасть домой, пока я не сочту нужным вас отвезти.

– Я убегу!

Он пожал плечами.

– Бегите. Только подумайте, вдруг на сей раз вам не повезет и королевский морской флот не подоспеет на помощь. Кто знает, где вы окажетесь.

Она вспомнила о сырой тюремной камере, в которой провела столько ужасных часов, и содрогнулась, на глаза навернулись слезы. Она очутилась в ловушке, и оба они это знают. Черт бы побрал этого маркиза с его проклятой гордыней!

В вестибюле незаметно возник Фрэнсис, деликатно кашлянул, извещая о своем присутствии, и нерешительно бросил взгляд на лорда Монтегю, которого никогда еще не видел таким мрачным. Мрачность эта сулила несчастье, что весьма не понравилось мажордому.

– Чай подан, милорд, – объявил он официальным тоном, в котором не было никаких признаков переживаемых стариком сомнений.

– Мисс Макэйлис выпьет чаю, – коротко бросил ему маркиз. – Проследите, чтобы ее удобно устроили в южных покоях, Фрэнсис, и накормите паренька, которого мы привезли с собой.

– Будьте добры пройти сюда, мисс, – пригласил Фрэнсис, когда лорд Монтегю вышел. – Я накрыл чай в гостиной.

Мереуин молча кивнула и последовала за ним с затравленным выражением в темно-синих раскосых глазах.

В то время, когда Мереуин пила чай в особняке маркиза Монтегю, перед небольшим каменным домом на Мариле-бон-роуд остановился наемный экипаж, единственным пассажиром которого был усталый джентльмен в измятой от долгого путешествия дорогой и модной одежде. Выйдя, он внимательно проследил за равнодушным слугой, выгружавшим его чемоданы и сундуки, потом сунул монету в ладонь кучеру и поднялся по ступенькам к входной двери дома.

– Не желаете ли перекусить сэр? – спросила встретившая его круглолицая хозяйка.

– Нет. Я пойду к себе в комнату и не хочу, чтобы меня беспокоили.

Проигнорировав ее удивленный взгляд, он прошелся по дому, заглядывая во все комнаты, и выбрал себе самую большую и элегантную. Тяжелые шторы на окнах были опущены, и помещение было погружено в полумрак, но приезжий не стал их поднимать, вошел и плотно прикрыл за собой дверь. Швырнул шляпу и перчатки на стоявшую в углу, большую кровать, вытащил из кармана камзола сигару, раскурил и принялся беспокойно ходить по комнате, раздумывая о чем-то.

Все, тело его болело после долгих часов, проведенных в экипаже. В течение двух последних дней, они останавливались, только для того, чтобы поесть, и он спал на подушках сиденья, пока кучер гнал усталых лошадей по ухабистой и грязной почтовой дороге, на юг. Слава Богу, все это уже позади!

Подойдя к окну, он чуть раздвинул шторы, выглянул на лежащую внизу улицу и увидел, что наемный экипаж исчез, но мимо проезжает, другой, гораздо более роскошный, запряженный парой великолепно подобранных гнедых, бегущих резвым галопом, постукивая подковами по, каменной мостовой. На противоположной стороне улицы стояли женщина средних лет в шелковом платье цвета слоновой кости и мальчик в атласных панталонах. Дождавшись, пока элегантный экипаж проедет, они перешли улицу и скрылись в воротах соседнего дома.

На карнизе над окном ворковали голуби, и эти звуки напомнили ему другую комнату, гораздо более убогую, где под окном тоже ворковали голуби. С улицы сквозь рваные занавески просачивался свет, освещая узкую кровать с грязными измятыми простынями и умывальник в углу с остывшей несвежей водой.

Женщина и мужчина оказались вдвоем в этой комнате вполне естественно и явно по взаимному согласию. Девушка была довольно красива, хотя, он знал, пройдет ещё несколько лет, и от ее красоты ничего не останется. Но пока она была молода, с упругой высокой грудью, прозрачными зелеными глазами, рыжими волосами, блестящими в мерцающем свете чадящей свечи в подсвечнике на столе. Они встретились на ступеньках пивной – он чуть пошатывался и глядел мутными глазами на вынырнувшую из темноты женщину, наверняка терпеливо поджидающую клиента вроде него.

Они вошли в душную комнату, он пинком закрыл дверь и сразу бросился на нее, схватив за шею и тиская груди, а она, взвизгивая, вырывалась, разжигая в нем страсть притворной стыдливостью. Он погнался за ней, схватил, впился мокрым ртом в губы. На сей раз она не убегала, прижалась теснее, он почувствовал крепкую грудь, нетерпеливо полез в вырез платья, пощипал соски, пока они не напряглись под его пальцами, потом поволок ее в постель, подмял под себя, неловко пытаясь сорвать платье.

– Стой, обожди, – запротестовала она и попыталась отшвырнуть его руки, услышав треск рвущейся ткани. – Это мое лучшее платье, дорогуша.

Он нетерпеливо смотрел, как она раздевается, встряхивая длинными волосами. Когда она снова откинулась на сбившийся комками матрас, он впился губами в ее грудь, целуя взасос, она рассмеялась и оттолкнула его:

– Ты меня исцарапаешь своим красивым нарядом, дорогуша. Стой, давай я.

Она проворно раздевала его, игриво покачивая грудями, думая про себя, что платье и правда красивое и надо пошарить в карманах, покуда он будет спать.

– Ох, а я думала, ты слишком пьян, чтобы любить свою Нелли, – заметила девушка, стащив с него одежду и обнажив возбужденную плоть.

– Никогда не бываю настолько пьян, – грубо отрезал он и крепко поцеловал девушку, оставив у той во рту острый привкус эля. Взгромоздился на нее, прижался всем телом, но она отвернула голову и сказала:

– Постой, дорогуша, тебе сперва надо бы помыться.

Он сделал вид, что не слышал, стараясь раздвинуть ей ноги, отчаянно желая женщину. Одной рукой мял и тискал груди, другую просовывал между ног, но Нелли была непреклонна.

– Тебе надо помыться, – твердо повторила она. – Таковы правила!

Он не обращал внимания, ища ртом ее губы, протискивая между зубами язык. Нелли начинала сердиться. Господи, до чего трудно урезонивать этих пьяниц! Приходится обращаться, точно с ребенком, в самом деле! Но действовать надо решительно, подумала она, пробуя шлепнуть настырную руку. А он вдруг ухватил пальцами кожу на внутренней стороне ляжки, больно щипнул, чтобы силой раздвинуть ей ноги, она страдальчески вскрикнула, и крик еще больше разжег его.

– Пусти! – рассерженно взвизгнула Нелли.

Он опять ущипнул, наслаждаясь визгами, вонзил зубы в пышную грудь. Нелли испуганно охнула и принялась выворачиваться из-под потного тела.

– Ну ладно, красотка, – выдохнул он, – я не хотел сделать тебе больно.

Нелли частенько сталкивалась с такими типами, знала, что он отступится, как только она сама причинит ему боль, и, высвободив руку, впилась ногтями в щеку. Ярость ослепила его. Да, он хорошо помнит, как стискивал тонкую шею сильнее и сильнее, пока жилки бешено не затрепетали под пальцами и биение это стало отдаваться в руках, в мозгу, голова закружилась, и он уже ничего не видел, кроме красной пелены перед закрытыми глазами.

Он не помнил, боролась она или нет, потому что прошло несколько минут, прежде чем он опомнился. Лицо у нее было белое, словно мел, глаза закрыты, горло покрыто красными пятнами, и ему даже не требовалось наклонять голову и прижимать ухо к сердцу, чтобы понять, что она мертва. Но он лишь смутно сознавал, что задушил ее сам.

Он еще минуту лежал на ней, недоумевая, что это на него нашло, а потом ледяной страх начал рассеивать алкогольный угар. Вдруг кто-нибудь войдет в дверь и увидит, как он лежит в постели с обнаженным трупом? Не кричала ли она? Он не помнил. Быстро оделся, плеснул в лицо водой, чтобы окончательно прийти в себя. Он уже не был пьян, все инстинкты обострились из-за необходимости срочно что-то предпринять. Кровь пульсировала в венах, создавая впечатление невероятного прилива сил.

Надо избавиться от трупа, решил он, задумчиво глядя на кровать. Наклонился, пытаясь натянуть на обмякшее тело сильно декольтированное платье, на лбу выступила испарина, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он поднял ее на руки, тихо вышел в коридор, крадучись спустился по скрипучей лестнице. Из другой комнаты доносились приглушенные голоса и тихий смех, но никто не видел, как он уходил с переброшенным через плечо безжизненным телом Нелли.

Улица была темна и пустынна, булыжная мостовая поблескивала в лунном свете. Кошка, подвернувшаяся под ноги на ступеньках, метнулась прочь, а он направился к реке, напряженно ожидая возможной опасности. Но никто ему не встретился: большинство жителей города уже попрятались до утра за окнами, плотно закрытыми ставнями, и дверями, крепко запертыми на засовы.

Он постоял на мостках, глядя на крутящуюся внизу воду, швырнул свою ношу и быстро шагнул назад, чтобы не забрызгаться. Тяжелое платье на удивление быстро увлекло ее ко дну, и перед ним лишь на краткий миг в последний раз мелькнули рыжие волосы, неестественно белая рука, и все исчезло. Он выждал еще минуту, чтобы удостовериться, что она не всплывет. Удостоверившись, отвернулся с глубоким облегченным вздохом и вытащил из кармана платок, чтобы вытереть взмокший лоб.

Оглядев улицу, он почувствовал себя значительно лучше. Разумеется, тело всплывет через день-другой, но если и так, что с того? Дешевая шлюха без родных и друзей, найденная в Клайде, не повод поднимать шум, и власти скорее всего не потратят особенно много времени на расследование причин ее смерти. Впрочем, все равно, решил он, следует на время убраться, просто из осторожности, и лучше уехать в Лондон, город, где никто никого не знает. Он так велик, что послужит ему превосходным убежищем.

Сосредоточенно попыхивая сигарой, он отошел от окна, вернувшись мыслями к настоящему. Теперь, раз уж он здесь, надо воспользоваться случаем и, может быть, даже подыскать себе подходящую жену, должным образом, укрепив свое общественное положение. Он, в конце концов, человек богатый, весьма любимый друзьями и уважаемый знакомыми. Теперь он понимает, что давно следовало приехать в Лондон, так как именно тут он наверняка добьется успеха в свете, которого почему-то никак не мог добиться дома. Удовлетворенная улыбка скривила тонкие губы, светлые глаза сверкнули. Может, бедняжка Нелли в конечном счете сослужит ему хорошую службу.