"Юрий Герасименко. Мартовский ветер (Сб. "Фантастика-82")" - читать интересную книгу автора

Михайло, опершись на подоконник, шагнул к Марине и вдруг - что это он?
- положил руки ей на плечи... Потом осторожно, нежно правой поднял ее
голову и - глаза в глаза - посмотрел. Странно так посмотрел, совсем не
так, как молодой парень, почти сверстник, а будто врач - точь-в-точь как
тогда, в первый день.
- Стоит! Жизнь оценивается только жизнью.
Сели на скамью, девушка притихла.
- Знаешь, Маринка, разные бывают люди. Одни живя умирают, а другие и
умирая живут. Некоторые только о смерти и думают. Да еще к тому же
философствуют: "Очень мы, - говорят, - жизнь любим, потому нам и умирать
страшно". А иные то и дело проклинают жизнь, вечно ее ломают,
переиначивают. Но зато и в последнюю секунду живут, верят: все можно
начать сначала...
- Сначала... Это только в фантастических романах так бывает. - Маринка
грустно улыбнулась. - Пока читаешь, забудешься - и за то спасибо: вроде
полегчает.
Задумалась, какой-то шнурок крутит на пальце, завязывает и развязывает.
Михайло встал, заковылял к лежанке, лег.
- Фантастических, говоришь? Читал. Выдуманные истории! Знаешь, -
хитровато прищурился, - мне иногда кажется - можно было бы и поинтереснее
придумать. Вот ты смеялась, что называю себя помощником капитана Немо, а я
действительно, так сказать, живой герой фантастической повести. Рассказал
бы я тебе, да боюсь - спать не будешь. Вон уже и солнце село...
- Расскажи! - встрепенулась Маринка. - Расскажи! Расскажи!
- Да нет, лучше завтра. - Михайло сделал вид, что решил окончательно, а
сам краешком глаза лукаво поглядывает на Марину.
- Ну все. Пока не расскажешь, я и спать не лягу. Так и знай.
- Вот беда! - упрямился Михайло. - А может, все же завтра?
Маринка рассердилась:
- Можешь совсем не рассказывать. Подумаешь...
- Ну ладно, ладно, пользуйся моей добротой. Слушай. С чего же тебе
начать?..
- Подожди, я сейчас! - Маринка, припадая на костыль, метнулась в сени:
засов, крючок - все как следует. Заперла и внутреннюю дверь. Приготовила
коптилку, зажигалку, завесила окна. - Сейчас, сейчас! Одну минутку! -
Зажгла коптилку и, поудобней устроившись на широкой маминой кровати, с
наслаждением вытянула уставшие ноги. - Ну, начинай...
По стеклу окна снова царапает ветка, сверчок стрекочет: "Пока все
тихо". Пока все тихо..." Но девушке не до сверчка.



ПЕРВЫЙ РАССКАЗ МИХАИЛА

До войны мы с отцом жили на окраине города в маленьком, совсем уже
ветхом домике. Его и строили когда-то невысоким, чтобы дров зимою поменьше
уходило, а за долгие годы он так врос в землю, что совсем скрылся в
буйном, одичавшем вишневом саду.
Мать умерла, когда мне еще и года не было, отец с утра до вечера на
заводе, и я рос, воспитывался, можно сказать, не дома, а в двух садах: