"Игорь Гергенредер. Парадокс Зенона ("Комбинации против Хода Истории", #4) (про гражд.войну)" - читать интересную книгу автора

На востоке небосклон стал бледно-лимонным, пониже проступали всё ярче
ало-розовые тона, и вот из-за крыши казармы вырезался огненный край
солнца. Рассвет так и дышал весенней благодатью, хотя в воздухе
неистребимо стоял, сейчас по-особенному резкий и прогорклый, душок
сгоревшего пороха. Казармы и училище единым махом заняты отрядом Лукина.
Красногвардейцев захватили спящими, было немало в стельку пьяных, удрать
не удалось почти никому. Восемьсот пленных!
Штабс-капитан Двойрин со своими людьми ударил по дружине главных
железнодорожных мастерских, погнал ошарашенных со сна, запаниковавших
рабочих. Они рассеялись и без труда оторвались от преследователей - уж
слишком тех было мало. Это вскоре заметили командиры и энергично принялись
собирать дружину.
Между тем отряд, в котором был Иосиф, окружил громадный пятиэтажный дом
купца Панкратова, где нынче располагался губернский ревком под охраной
доброй сотни матросов. Надо было идти на штурм, но в тылу навязчиво
скапливалась рабочая дружина.
Боевики Двойрина, имея два ручных пулемёта, перекрыли на её пути
несколько улиц. Опытные, умелые городские партизаны, эсеры истребительными
нападениями мытарили красных. Но тех больше раз в шесть. Дружина двинулась
в широкий охват, занимая здания и дворы на флангах у боевиков.
Когда, казалось, глядела в упор безнадёжность, подоспела казачья сотня из
станицы Павловской. Запаренные кони мокрели в пахах, на ременных шлеях,
стекая, клубилась пена.
Оставив лошадей коноводам, станичники - обстрелянные, выматеревшие на
мировой войне - атаковали красных в пешем строю, проредив и смяв дружину,
прогнали её на окраину, за железнодорожное полотно.



...Осадившие ревком белые рванулись к зданию - во всех его окнах
замелькало пламя: стена превратилась в сплошняк разящих взблесков. Матросы
били из винтовок, маузеров, кольтов, садили из станковых и ручных
пулемётов, швыряли гранаты. Иосиф будто попал в сгусток продымленной,
страшно сдавленной атмосферы, которую кошмарно сотрясал непрерывный
гремящий треск.
Плескучий взрыв гранаты кинул его на спину. Иглы боли, звеня, вонзились в
ушные перепонки. На минуту он ослеп: в глазах пошли багровые, жёлтые,
синие блики...
Потом смутно помнилось: он, кажется, катился по земле, вскочил...
Опомнился в пространстве, недосягаемом для пуль - визг свинца рвал воздух
рядом, за углом. Он прижимался спиной к стене - Козлов держал его под
мышки и усердно встряхивал. Жуткая оторопь не отпускала, Иосиф безудержно
бы закричал - но кровь сокрушительно стучала словно в самом горле. Это не
давало издать ни звука.
Кто-то пожаловался с раздирающей мукой:
- Не могу я больше... убьют.
Это Пузищев.
- Да кто тебя убьёт?! - вскричал Истогин звонко, горячечно, будто у него
был жестокий жар. Воспалённые глаза ни на ком не останавливались и словно
смотрели на что-то своё, другим не видимое.