"Игорь Гергенредер. Тонкость мысли" - читать интересную книгу автора

- Свой х... поднял в руке? Отниму-уу!
Бандиты еле-еле оттащили - сунули проводнику на лапу, чтоб не шумел. На
ходу уже подсадили в тамбур пьяного. В купе развезло и Пинского -
приваливается к Петру и бормочет ему в ухо:
- Зачем ты отнимал у проводника х...? Ты мог его сломать! Если б ты его
сломал - поезд бы не поехал.
А колеса учащенно постукивают на стыках, поезд летит по бескрайней
России. Сутки сменяются сутками - Бородастый пьет без просыху. Распирает
балдежка Петра: у него в руках - виднейший подпольный миллионер.
Проследовали Армавир. Урки кайфуют в вагоне-ресторане. За окнами -
пейзажи Кавказа. Бородастый опрокидывает рюмку за рюмкой, жрет чахохбили,
порыгивает. Огромный выпирающий подбородок - ну, колун и колун! - залит
соусом. Прыщи лоснятся и выглядят еще отвратительнее. Бандит глядит на
Пинского с ухмылом:
- Думаешь о курорте, о загорелой молодочке... а надо думать, г-хи,
г-хи, о лодочке...
Урки знают суть намека - посмеиваются. А Пинской - ниже травы, тише
воды. Куда лоск и ум делись? Знай кивает с подобострастьем.
Но притом думает вот о чем. Скоро поезд побежит по черноморскому
берегу. А там, от Туапсе до Сухуми, - владения кавказских мужеложцев. Курорт
лепится к курорту: и на каждом полустанке жопники караулят приезжих...
Раньше насиловали. Местные менты, прокуроры - купленные. Да многие из
них и сами обожают мужчину в позе раком. В этой связи стало столько случаев,
до того насильники обнаглели: средь бела дня за первый же куст заведут и
отдрают - и хоть осипни от крика. Тогда вмешался преступный мир Центральной
России. Под угрозой большого кровопролития был принят уговор: к мужчинам
силу не применять. Вдувать только по согласию, а его записывать на
магнитофон.
Если кавказец пошел на уговор, он его держит железно и трепетно.
Отзвучали жалобные мужские крики. Но чувства жопников, конечно, не остыли.
Голодные стаи рыскают от станции к станции: чтобы соблазнить курортника,
несут с собой выпивку, фрукты. И прут магнитофоны*.
Пинской думает об этом не сказать чтобы с сочувствием. Услужливо сыплет
хиханьку на подначки Бородастого. А колеса постукивают на стыках - скорый
мчится по побережью. Все ближе конец пути - Гагра. Блекнут дневные краски
юга, настает вечер.
Бородастый высказывает Пинскому уже без всякого стеснения:
- Что, сучка, чуешь нехорошее? Угождай - не теряй дорогое время.
Банда:
- Ха-ха-ха!
Пинской поеживается и объясняет с виноватым видом:
- Да я вот все думаю - чем угодить...
Главарь в рык:
- Ну, пр-ридумал?
Пинской помялся, как девочка, и с ужимкой вякает:
- Могу... в туалет проводить тебя...
Хохот громыхнул на весь вагон-ресторан. И вот уже урки смотрят на
дельца как на последнюю падаль. До чего изговнялся от страха! Экая пакость.
А недавно встречали его почти с поклоном...
Главарь наслаждается: плюнул на два пальца, пригладил Пинскому челку: