"Игорь Гергенредер. Селение любви" - читать интересную книгу автора

В селе иногда появлялся ответственный руководитель: наезжал в тамошние
угодья стрелять дичь. Положил глаз на Елену - и она стала жить в городе.
Марфа кое-когда встречает ее случайно в магазинах, на улице. Елена -
учительница в престижной школе. Не спрашивает обо мне, не передает привет,
но внимательно слушает, что Марфа рассказывает о моих успехах...
Я одарил Евсея согласием с его словами: о, да! все сладилось! И
прогнозы на мое дальнейшее - самые благоприятные. Спасибо доброму человеку
за его пожелание: причем за него - даже большее спасибо, чем за то, что оно
сбылось.
Был пир царей, и царями на нем стали милые, душевные, тихие люди,
которые желали удаления от зла, воспринимаемого остальными как
удовлетворительная повседневность. Страдающие же от нее хотели прибежища -
неявного мирного противостояния некрасивому и нехорошему. И они сделали себя
царями, изваяв маленький пъедестал для умиляюще благодарного, прирученного
человечка и поставив его между собой и хищными буднями: поставив как
источник возвышающих мыслей и положительных эмоций.
Этим людям так нравилось держаться вокруг нацеленности на добрый
поступок - вокруг куценького серенького вымпелка, выставленного ими над
омутом, ревниво прячущим в своей глуби и самую вкусную рыбу, и драгоценные
раковины, и благостное зло. Они были убеждены, что все приблизившееся к их
вымпелку окажется, безусловно, доступным их взгляду. Между тем смысл,
значение того, что они делали, понималось ими настолько же, насколько
скальпелем в руке экспериментатора понимается то, что с его помощью делают
над подопытным дельфином. Им встретилась жизнь, которой было определено
существовать наперекор их представлениям. Могли ли они уяснить, как
неизмеримо тяжелы их заботы - тяжелы тем, что заставляют смотреть на мир
глазами других?
Как враждебно, как отталкивающе было для них блаженство творимого
выстрела! выстрела пусть только внутри души - но, при единении с родственной
волей, - достаточного, чтобы жизнь увиделась неутолимо желанным восстающим
искусством. Скажи тогда Валтасар с неподдельно-сердечной готовностью: "Я
отвезу тебя в Дербент!" - разумеется, никакой поездки бы не состоялось, она
не поехала б - но решимость Валтасара развязала бы связанное. Произошла б та
недостающая вспышка, которая, развиваясь в свободной сложности своих
отражений, наполнила бы душу веселой уверенностью в том, что ее
представления могут быть очаровательными и что самые лучшие из стремлений
обязательно найдут себя вовне: став дыханием вещей видимых и нетленных...
В продолжение эмоционального моего монолога Евсей несколько раз едва не
прервал меня, но вытерпел. Теперь он воспользовался паузой:
- Крикливо-задушевное козыряние - точнее, спекуляция на, так сказать,
украденном детстве. С целью уйти от заданного пункта.
- Нет, я не уйду от заданного! - сказал я в храбрости щедро отпущенного
на сей раз вдохновения. - Ты прав: я сотворил себе отраду из порока. Но в
цинике живет идеалист, который самовольно опустился ниже, чем должен бы:
исключительно из преувеличенного осознания своей недостойности. Опустился
как можно ниже своей мечты, чтобы не испачкать ее: мечты, которая помогает -
внешне пребывая с людьми, - не смешиваться с ними.
Евсей отвел взгляд и гмыкнул - совсем неуместно, громко. Я высказал
ему, что он напомнил о моем цирке, а я укажу ему на его театр.
- Ты любил заявить, что за добро перервешь горло: ты играл самого себя